Она странная.
Это слышится ей в каждой фразе, читается между строчек, видится в чужих отражениях людей. Клеймо, которое преследует её столько времени, но доказать его существование невозможно, ведь никто вслух этого не произносит. Просто вежливо улыбаются и молчат, а затем обсуждают её странности, как только тяжелые двери закрываются за Марго. В ответ она всегда улыбалась, но не молчала, отчего всегда становилось предметом для обсуждения. С возрастом до неё дошло, что лучше соблюдать правила приличия и тогда, может быть, о ней будут вспоминать чуть реже. Тактика сработала, а вежливая улыбка и молчание - стали её визитной карточкой. Уголки губ с легкостью слегка приподнимались наверх, образуя милые ямочки на щеках, а голова склонялась набок. Марго не нужно ничего говорить, потому что каждое слово добавляет к её шкале странности еще парочку процентов. Еще немного и она заполнится на все сто, что неимоверно обрадует братца, ведь в таком случае неудачного второго ребенка семейства Вергер можно лишить всего, признав психически нестабильной. И не важно, что из всех в своей семье именно она была самой нормальной. По негласным правилам Вергеров именно ей достались все лавры и почетное звание "Странная", хотя по нормам обычных людей именно именно они лидировали в данной категории.
Врачи упорно твердили ей держаться подальше от больницы, чтобы уберечь себя от лишних переживаний, ведь ей и так досталось. Она теперь не одна и её поведение - это эгоизм чистой воды. Объясняли, что она должна не нервничать и перестать осаждать чужую палату, потому что для Уилла не является кем-то близким. Ну, а то что он отец её ребенка - это не аргумент, чтобы волноваться за него. Но вместо этого Марго вежливо улыбалась окружающим, особенно много медсестрам, которые каждый раз выводили её из больничной палаты. Она не знали, почему ей так необходимо приходить сюда почти каждый день, терпеливо ожидая пробуждения чужого для неё человека. Впрочем, он для неё намного ближе, чем родной брат, который встречал её утром мерзкой улыбкой и фальшивыми фразами. Мэйсон обманчиво добр с ней, старательно пытался втереться к ней в доверие, демонстрируя все свои положительные стороны, но все его попытки оканчивались феерическим провалом.
За столько лет Марго выучила все его приемы и верить ему не собиралась. Единственное во что она готова поверить - это в его смерть, но это слишком роскошный и ужасный подарок судьбы. Впрочем, на какое-то время брату удается заставить её перестать каждый день возвращаться к своему креслу в палате Уилла, а потом происходит чудо в миниатюре: нерадивый папаша всё-таки соизволил прийти в себя. И Марго, по всем правилам, должна была срочно броситься в больницу, но обследования и собственное здоровье не позволяют этого сделать. А потом она и сама начинает придумывать какие-то отговорки, потому что откровенно боится заявиться к нему, ведь все были правы - они чужие друг другу люди и связывает их лишь общий психотерапевт, который оказался сумасшедшим убийцы, бежавший из города. А, ну и ребенок, которого она носит под сердцем. По скромному мнению Мэйсона этого достаточно, чтобы разрешить ей совершить один визит в больницу. А по мнению Марго ничего из этого не подходит для подобного, но её мнение, как и всегда, никого не интересует.
Она собирается до неприличия долго, в конце концов, выводя брата из себя, а когда он начинает кричать, то почти плачет. Теперь её очередь трепать ему нервы, наблюдая за тем, как его перекошенное лицо резко меняется, стоит ему увидеть слезы в глазах сестры. Мэйсон больше похож на курицу-наседку, чем на нормального брата. но всё это мелочи, потому что Марго умеет манипулировать людьми почти так же хорошо, как и он. Семейные черты всегда были с ней. Черное обтягивающее платье с белым воротником делает её похожей на ведьму, по крайней мере, именно так говорит старший Вергер, за что получает уничтожающий и презрительный взгляд от сестры. Хотя в глубине души ей это льстит, ведь она всегда любила ведьм. В машине царит убийственная тишина, а пейзаж за окном меняется слишком быстро. Марго не смотрит на приборную доску, чтобы не паниковать, ведь скорость там зашкаливает далеко за установленный предел. В больницу они приезжают слишком быстро и времени в поездки ей явно не хватило, чтобы настроиться на нужный лад. Тем не менее, дежурная вежливая улыбка остается при ней, будто к Марго приклеили её на клей момент и теперь она никогда не отлипнет. Иногда, только иногда, Вергер и впрямь думает, что её чудо-братец именно так с ней и поступил, потому что в последнее время стала улыбаться слишком часто. Или же на неё так влияет беременность, черт её знает.
Мэйсон улыбается еще больше неё, но подниматься с ней отказывается, вместо этого глупо смеясь над автоматом с едой, неловко пытаясь флиртовать с медсестрой. Молоденькая девушка косится на него и пытается уйти, но её догоняет, а что дальше Марго уже не видит, потому что двери лифта закрываются, а кабинка движется наверх. Ей кажется, что прямо сейчас у неё случится приступ клаустрофобии или что-нибудь подобное, потому что не может быть всё так легко. Или может? Может быть лифт застрянет, или оборвется трос, или случится что-нибудь в духе конца света - Вергер не особо предвзята в этом плане, подойдет любой неожиданный поворот, ведь их так много в её жизни. Ко всему прочему, Марго и правда любит, когда с ней происходит что-то странное. Главное, в итоге остаться живой, а остальное уже не та страшно.
Она замирает, когда лифт останавливается и облегченно вздыхает, стоит металлическим дверям открыться. И даже не замечает, как непроизвольно сложила руки на животе, только чуть позже заметив этот жест. Палата Уилла прямо по коридору, но медсестра предупреждает её, что его нет. Марго кивает и идёт вперед, решившись дождаться уже внутри. К тому же, ей уже не привыкать ждать, ведь сколько времени она провела рядом здесь в полной тишине. Вергер сбегала сюда каждый раз, когда чувствовала, что задыхается дома, а такое ощущение было у неё всегда, но иногда усиливалось. В такие моменты ей было куда более комфортно сидеть в больничной палате, прислушиваясь к писку приборов, пытаясь уловить в них какую-то закономерность. Или просто убедиться, что они вместо привычных звуков не наступит тишина. Интересно, а ему кто-нибудь рассказал о её визитах? Или это останется её маленькой тайной, которую она вряд ли раскроет, как и сотни других, спрятанных глубоки внутри.
Марго присаживается на краешек кресла, оглядывая пустую палату. Здесь определенно стало намного светлее, а цветы на тумбочке смотрелись вполне гармонично. Она не жалела, что пришла с пустыми руками, ведь у них не были такие отношения, которые обязывали к подобному. Хотя, ей просто не хотелось признавать, что банально не знала, что можно ему принести. Уж лучше так, чем глупо сидеть с какой-нибудь бесполезной ерундой, которая бы скоро оказалась в помойке. Вергер прикрывает глаза и делает глубокий вдох, прислушиваясь к тишине. С улицы раздавался шум, а всё из-за открытого окна, которое, видимо, забыли закрыть перед уходом. И хорошо. Свежий воздух ей был сейчас необходим. Всё казалось таким нереальным и странным, будто бы ей влили двойную дозу успокоительного. Обычно после неё мир начинал вертеться перед глазами, а весь страх уходил на второй план. Марго не было страшно, скорее необычно. Она мало о ком волновалась, да и ей в принципе были все безразличны. Но конкретно этот человек сумел зацепить её даже больше, чем Вергер себе представляла. Их связывали такие странные обстоятельства, что и представить сложно, но Марго же странная. Или, по крайней мере, её таковой считали. А значит надо соответствовать статусу.
Шаги из коридора она услышала почти сразу, но это наоборот её успокоило. Будто бы они смогли вернуть потерянную уверенность, убедить в правильности своего решения. Белые занавески легко покачивались над её головой, а сама Марго сидела на кресле, перекинув ногу на ногу, полностью расслабившись. И лишь тот факт, что она накручивала пряди волос себе на палец, выдавал её волнение. А когда дверь открылась, Вергер невольно подалась вперед, но быстро качнулась назад, напуская на себя безразличие. Уилл смотрит на неё слишком долго, по её мнению, а медсестры уходят как-то чересчур быстро, оставляя их в палате одних. Она не знает, что говорить в такие моменты, потому что никогда никого не навещала в больницах. Да и вся ситуация слишком уж глупая, какая-то ненатуральная и почему-то болезненная. Будто бы находясь вдвоем они позволяют проявиться тому, что в обычные дни спрятано где-то глубоко внутри.
- Здравствуй.
Марго поднимается с кресла, хотя мысленно желает стать с ним единым целым. Её глаза блуждают по лицу мужчины, отмечая каждую деталь, подмечая, насколько он изменился с их последней встрече. На языке крутится фраза, что выглядит он откровенно дерьмово, но вместо этого она делает несколько шагов вперед, просто обнимая. Ведь иногда одного объятья достаточно, чтобы жизнь переставала быть совсем ужасной. Вот только возникал один вопрос - кому из них оно нужнее?