акция "щедрость"
►пойнтмен, феттел и что-то происходит! а эрик снова злодействует◄ 
 
 |
morgana pendragon, пипидастр
sebastian castellanos, пендельтюр
desmond miles, втулка
marceline abadeer, балясина
delsin rowe, пуцка
ruvik
prostcross |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » prostcross » межфандомное; » am i gonna what?!
[am i gonna what?!]
|
|
Аннотация:
Джонни Гэт возит гениуса по ночному городу и показывает ему настоящую жизнь. Джонни Гэту прилетело по роже от местной шпаны, и он раскидывает отморозков по углам, вооружившись спизженым у задрота комплюктером... ц.
Или как выбить типичного "тихушечника" из комфортной зоны.
Связь с другими эпизодами:
none.
По словам самого Джонни – мало что может вывести его из привычного душевного равновесия, в котором он не знал нужды с тех самых пор, как вступил в ряды «Святых». На деле же он был постоянно будто бы под высоким напряжением, и любое неосторожно совершённое действие или же необдуманно брошенное в его адрес слово грозилось обернуться катастрофой. Долгих поклонов Джонни не любил. Пренебрежения к себе не терпел. Короткая искра – и легенда «Святых» вскакивает на ноги, снимая с предохранителя пистолет, хватая нож или просто замахиваясь для удара. Но, в отличие от тех ситуаций, где подобная реакция была более чем необходима, со «своими» людьми он вёл себя как можно сдержаннее. Не стоит говорить об Аише – это вообще отдельный случай. В её сторону он не смел даже косо глянуть, да и не испытывал подобных желаний, впрочем.
Из списка, вещей, что его бесят – опять же по словам Гэта, - первым номером шло бездействие. Он терпеть не мог, когда кто-то сидит и плюёт в потолок, в то время как рядом с этим «кем-то» кипела бурная деятельность. Сам по себе Джонни тоже был не дурак отдохнуть, иногда даже затягивал свои отпуска сроком в один-два дня на неделю, а то и на целый месяц. Но стоило кому-то помимо него и Босса уйти в такой же беспрецедентный загул, как в нём просыпался самый настоящий оголодавший тигр, готовый откусывать головы неугодных налево и направо. Обычно это ограничивалось ударом в лицо без предупреждения. Иногда опрокинувшемуся от удивления лодырю доставалось по почкам, но не более. Джонни знал, когда говорить себе «стоп».
А ещё он, как и Босс, совершенно не разбирался в компьютерах, и длинные разговоры о каких-то внутренних сетях, о киберпространстве и виртуальной реальности довольно легко раздраконивали первого лейтенанта. Джонни Гэт – человек простой. Если что нельзя взять своими руками, приходится выбивать кулаками. О том, что деньги могут так же кочевать по клятому «киберпространству», он, само собой, знал, но до последнего упрямился на предмет целесообразности подключения к криминальной сети Стилуотера каких-то компьютерных коммуникаций. Благо что Босс оказалась умнее, да и сам он со временем смекнул о том, что если банде действительно хочется восстановить былое величие и отвоевать город у блюстителей порядка, стоит задуматься о том, какими путями идти в наступление. Так в «Святых» появился свой личный хакер. Неплохое дополнение к грубой силе, на которую всегда был основной упор. Теперь они могли хоть как-то действовать из тени: прослушивать разговоры, перехватывать чужие счета, подтирать базы данных в полицейском участке, подключаться к камерам наблюдения во многих заведениях города, - в общем и целом, работой новенькой Джонни был доволен, если бы не одно «но».
Вторым пунктом в списке вещей, имеющих большую вероятность разбудить в Гэте зверя, шло затворничество. Он попросту не доверял тем, кто слишком тихо ведёт себя, избегая посторонних глаз и игнорируя слишком пристальное внимание. Ему постоянно казалось, что таким людям действительно есть, что скрывать, посему и если не записывал их в шпионы, то подсознательно горел желанием встряхнуть как следует, чтобы избавить от лишней скромности. Ребекка была одной из тех, кто предпочитает не бросаться голой грудью на амбразуру. Более того – не бросаться никуда вообще, а незаметно просиживать отведённое ей в убежище место, тараща глаза в мерцающий экран лэптопа. Изо дня в день – одно и то же, и проще было бы закрыть глаза и перестать самому отвлекаться на подобные мелочи, заодно уяснив для себя, что все люди разные, но нет. Джонни не был бы собой, если бы не попытался выволочь самого прожженного интроверта из привычного кокона и бросить на растерзание сурового мира, в котором он сам привык обитать.
Вот и сегодня Ребекка, пожалуй, единственная, кто до сих пор занимает первую базу «Святых» в районе Красных Фонарей, в то время как все ютятся в купленном Боссом пентхаусе в центре Стилуотера, сидит на продавленном диване и чем-то там занимается в своём клятом компьютере. Почему она до сих пор не перебралась в более приличный и обустроенный район города, для Джонни остаётся загадкой, равно как и то, что она может вообще делать, постоянно сидя на одном месте. Простое человеческое любопытство – это не чуждо даже таким отпетым гангстером, каким был Гэт, поэтому осторожно ступая по строительному мусору, он подкрадывается к хакеру сзади, чтобы упереться в спинку дивана локтями и бесцеремонно заглянуть в экран, не особенно думая о том, что это как минимум невежливо с его стороны. Впрочем, обилие непонятных манипуляций, постоянное мерцание, какие-то цифры, предупреждения, пульсирующие уведомления, сменяющие друг друга со скоростью иллюзий в калейдоскопе берут своё, и Джонни непонимающе хмурится, начиная чувствовать знакомое до боли раздражение – так бывает всякий раз, когда происходит что-то, что он не в состоянии понять, но всеми силами пытается постичь сию тайну во что бы то ни стало.
- Что за хуйня у тебя там происходит? – вопрос о происходящем не заставляет себя ждать, а сам теряющийся в океане догадок Джонни сводит к переносице брови ещё сильнее. И как у этой девчонки до сих пор не развилась эпилепсия? Будь он на её месте, обязательно бы заработал подобное расстройство. Когда ему надоедает смотреть, он просто огибает диван и вальяжно разваливается рядом, привычно закидывая ноги на стол. – И не скучно тебе целый день только и делать, что пялиться в монитор? Я бы крышей поехал, хаха.
Это место так и не приобрело должную ему привлекательность. На деле подземный «город» был отличным стартом, да и убежище из него вполне себе неплохое, но время идёт, запросы растут, и не привыкшие к излишней скромности «Святые» начали расползаться по более комфортабельным точкам Стилуотера. Сюда захаживали лишь те, кому некуда было идти. Джонни же очень слабо верил в то, что Босс бы не пустила к себе Ребекку, если бы та действительно изъявила желание переселиться. Выходит, её устраивал этот гадюшник, как устраивал самого Гэта на первых порах.
- Послушай, я сейчас без претензий, - после непродолжительного молчания вновь заводит свою пластинку Джонни, заранее примирительно поблёскивая стёклами очков. – Но меня это и впрямь напрягает. Я не Босс, чтобы бегать за всеми. Но я же знаю, что этот сортир – не самое лучшее для тебя место, - он с пару секунд думает и добавляет. – Может, прокатимся? Ну, знаешь, выпивка там, что покрепче. Можно позлить копов. Можно разворошить автомат на заправке. Можно… блять, да ты сама прекрасно знаешь, что теперь тебе всё можно.
Во всяком случае, он как всегда пытался сделать как лучше. То, что из этого получится – неизвестно. Но категорический жест по отношению к ни в чём не повинному ноутбуку, а Гэт не поскромничал самовольно захлопнуть его, был совершенно некстати.
- Жду тебя на улице, - не менее категорично заявляет он, оборачиваясь на лестнице. – И советую поторопиться, я не очень люблю долго ждать.
Джонни не был злым в привычном понимании этого слова, не был он и совершенно беспринципным мудаком, единственное, что омрачало его безупречный образ, было тем, что зовётся «здоровым эгоизмом». Так вот, Джонни Гэт был эгоистом не просто здоровым, а здоровенным. И он привык брать от жизни всё, что плохо приколочено, хорошо приколочено, привинчено, приклеено и вмуровано. Рано или поздно все поддавались его обаянию. А если нет, то в ход шла банальная грубость, но и это было частью его имиджа.
И пока Ребекка где-то там не то поддаётся, не то не очень тому самому пресловутому обаянию, Джонни лениво курит в окошко своего заново собранного и вылощенного «Венома», щурясь на собственное отражение в зеркале заднего вида. Рано или поздно девчонка замаячит в дверном проёме – он был в этом уверен на все сто. А пока у него есть немного времени на любимых «Crystal Castles», приглушённо звенящих из автомобильной магнитолы.
Окей, пора признаться честно, Крейн слишком много времени проводит за компьютером. Живи она в условиях банальной типичной семейки, мамочка давно бы должна оборвать кабель «этого твоего дурацкого компуктера» или утащить монитор себе под кровать, лишь бы любимая доченька вышла на улицу и увидела свет прекрасного солнечного дня или что-нибудь еще типично-причитаемое в подобных наставнических речах. Но здесь не было ни мамы, ни типичной семейки, ни типичного маленького домика в спальном районе и это было просто, мать его, замечательно. Потому что видеть ни белый свет, ни назойливых людей Ребекка особым желанием не горела. Ей и тут хорошо, причем раза в три лучше, чем было до этого. Признаться, ее маленькая квартирка, в которой она жила до вербовки в Святые, ничем не отличилась от нынешнего окружения. По крайней мере, здесь не сновала бешеная соседка, а ее не менее бешеная кошка периодически не обоссывала клавиатуру, потому что Ребекка, видите ли, соизволила разок случайно ступить своей бренной ногой на ее прекрасный хвост. К тому же, с недавним завоеванием Босса, команда резко освоила новые территории, стремительно перекочевав туда и предоставив Крейн уютное одиночество с чашкой кофе и геймпадом в руках. У всех свои пристрастия, знаете ли. Не то что бы она человек такой закрытый или ленивый, ведь совсем наоборот же, если и отдается какому-то делу, то до конца.
Ей было все равно до людей в команде, до вечных перестрелок и всякого гангстерского дерьма, просто потому что она в это все не умела. Ну, выполняла свою работу, достала денег, отшкребла у наивных дурачков номера кредиток, взломала чье-нибудь личное хозяйство и ладно. По крайней мере, единственный раз, когда она почуяла реальную опасность, типо серьезных уличных разборок, это когда Босс притащила укуренную Шаунди и вывалила на кровать, а та начала кричать, что в коробке Ребекки бегают монстры и пытаться разбить геймбой об ее голову, хотя Крейн же мирно играла в Pacman’а. С тех пор она поняла, что в Святых обитают действительно странные люди и, как бы в рамках иронии, все отчетливее понимала, что самая странная здесь она. Чем тише ее образ жизни, тем сомнительнее на нее глазеют сотоварищи.
Окей, пора признаться честно, Крейн забыла какой сейчас день и давно не поглядывала на строчку часов. Меж тем, в запасах еды давно закончилось молоко и ее любимое печенье, поэтому выход на улицу был неизбежен, как грядущий метеорит в фантастической техно-мессе, на фоне разрывающей маленький старинный черно-белый телевизор. «Agh», - и не хотелось, и ломалось, и кофе в кружке еще осталось. В общем, пораскинув все за и против, и посчитавши мол «я ж тут единственная хозяйка в доме», Ребекка, едва привстав, села обратно. «О, тут вон, новые клиенты позарились», - а сбывать номера кредитных карт с импровизированного интернет-магазина «для людей, у которых есть все» никогда не будет лишним, ну и как-то повелось в этот вечер, что Ребекка сидела, закинув одетую курку одним правым рукавом на руку и про беды внешнего мира забыла.
Забыла до тех пор, пока из комфортной зоны ее не выбило чье-то шуршание, нарастающими звуками отдававшееся на периферии слуха и начинающее раздражающе маячить перед глазами. Тут то она и вспомнила про три чашки жадно выглушенного кофе, холодный вечерний сквозняк, сгоревшее спагетти на плите и кучу других мелочей, которые обещала доделать еще утром. Но раз обещала сама себе и не вслух, so whatever. Да и как бы ни весть с этим назойливым гостем, если голову еще не прострелили, значит – свои. Впрочем, за трехсуточное отсутствие сна, Ребекка словила такой мощный приступ аутизма, помноженный на внезапно познанный дзен, что и врага бы приняла за предмет мебели. Ну, тут уж как фортуна пошлет. Фортуна, кстати, послала ей, судя по активному хрипотцу и постоянным недовольствам, Джонни Гэта. Он вообще часто тусил вокруг нее, как будто она елка новогодняя на утреннике или там бар со странной выпивкой – хочется посидеть, мирно поговорить, понять в чем прикол, ан нет, слишком странно, я пошел отсюда. Как-то так. И раз уж теперь он завис над ней так долго, то дела были плохи. Но чертово паршивое состояние мешало ей повернуть голову, хотя она прекрасно знала, что пора бы вслушаться в произнесенные им слова. Хотя бы в каждое третье. И приличия ради выдать хотя бы «привет». Но пальцы по инерции что-то печатали, страницы мелькали одна за другой, а голос рядом с ухом мазался и как-то блек. Она слышала вопросы и она их понимала, но не совсем. Всё было так сразу и быстро, и... не имело никакой очевидной связи между собой, поэтому Ребекка даже не подумала ее искать. Это как с Боссом, пытаться его понять - завести себя в пучину чувствования себя идиотом неразумным, хотя ну ведь очевидно, что идиот вроде бы не ты. Но ты.
Из ощущения полнейшего отбытия с земли родной ее вывела нога. Ага, прямо так и нога, с громким стуком распластавшаяся на столе. Попялившись на эту ногу с секунд так двадцать – хорошая нога, кстати, увесистая, такой бы только пинать по роже кого-нибудь – Ребекка, наконец, выходит из режима ожидания и резко начинает понимать. Ага, значит, перед ней, точнее, рядом с ней - Джонни Гэт. Ему не нравится ноутбук и он хочет гулять. Ну, примерно такие выводы можно было бы сделать, если суммировать все его фразы воедино.
– Эта хуйня – твои деньги, между прочим, - как-то обиженно промямлила Ребекка, едва не зайдясь в старушечьем «я вам тут работу работаю, а вы… А вы!», но вовремя оградила себя от непредвиденных претензий, решив таки дотянуть рукав куртки и на вторую руку, а то чего ж она как не приличный человек то. Впрочем, это было ее единственным оправданием от всего на свете – и от добровольного затворничества, и от синдрома тихушечности, и от всякого другого. Ну, кто ж был виноват, что она настолько неуклюжая, что ей легче молчать и восседать, печатая там и тихонечко себе молча, активно изображая невидимку. Ее гадюшник – ее дом, ее маленький милый гадюшничек. Впрочем, смотря на масштабы церквушки, не такой уж и маленький.
Долго сопротивляться наставлениям тоже не пришлось, но Гэт, ей богу, просто матушка-гусыня, любезно захлопнул ноутбук и, судя по всему, решительно загорелся желанием показать ей мир. Мир то она видела, а ему с ее компании что? Или совсем скучно?
- Н-но… Н-ну… - хотя очевидно, что предложения были не так уж и плохи. Особенно касательно выпивки. Ребекка уж было сладостно загрезила о крепком черном пиве, но быстро растормошилась, наблюдая, как лейтенант Святых удаляется за дверь. Должно быть, надо поспешить. По крайней мере, ей куда ленивее открывать ноутбук и заново расчехлять закрытые с легкой руки Гэта программы, поэтому принять его зовы здравия оказалось прямо-таки мирной капитуляцией. «Что я делаю со своей жизнью...», - сокрушилась Ребекка, пихнув подмышку злосчастное чудо электроники и прогресса, да почесав темноволосую макушку, - «...ай, не похер ли», и поплыла, как разбитый годами парусный фрегат, на улицу.
Окей, видеть крутые тачки из окна и на статичных картинках было довольно впечатляюще, но кататься на них, наверное, куда лучше. Ребекка хоть и не до конца понимала всю течку по новомодным транспортным средствам, но сейчас не могла не охнуть при виде новенького «Венома». Да-да, она про него на википедии читала, очень смешно. Девушка поближе прижала к себе плоскую прямоугольную (и очень тормозящую) технику и, как бы все еще сомневаясь, села на переднее сидение. Теперь ноутбук она прижимала к груди, будто незадачливая нашкодившая отличница, но с таким своеобразным щитом в мир выходить легче. По крайней мере, свет огромных городов – первый из ее врагов, поэтому деваться было некуда.
- И-и-и… Куда мы едем? – признаться, услышать ответ на вопрос ей было попросту немного страшновато. Ну, она доверяла Святым и все такое. И даже верила, что Гэту отнюдь не плевать на свою жизнь, хотя в сводках новостей обычно диктовали совсем другое. В общем, верить в благоразумность и «мы же просто выпьем вместе, верно?» ей хотелось очень сильно. – То есть из всего тобою перечисленного…
Дополнить фразу ей было как-то неловко, просто хотелось сразу залиться «ты же меня не убьешь?», ибо выход в социум сам по себе давался ей очень тяжело, а если уж еще и с таким бомбанутым на голову сотоварищем, то совсем лейся песня получалась. И пока колонки разрывало «Untrust Us», Ребекка ритмично и нервно отбивала ногтями по поверхности ноутбука. Оставалось надеяться, что он не бросит ее с пистолетом в цепкие лапоньки чужих банд, не подкинет к копам с наркотой или не заставит делать какие-нибудь подобные дикие штуки. Крейн, конечно, представляла себя в активной веренице уличных событий, но очень-очень, о-о-очень отдаленно.
- И, насчет «лучшего места». Я люблю то, где есть темное пиво. Да.
Первое, что встречает рискнувшую выбраться из своего привычного кокона Ребекку, одобрительный возглас Гэта, и его же довольная физиономия, показавшаяся из окна автомобиля. Он как знал, что рано или поздно такое произойдёт, потому как умел делать предложения, от которых невозможно отказаться ни при каком раскладе и глубине спячки здравого смысла. Даже если последний бодрствовал, то Джонни мог заверить в том, что «да всё будет нормально, вот увидишь», и за ним уже шли вереницы одурманенных, как грызуны за гамельнским крысоловом. Правда потом в лице тех же ошалелых от авантюрного духа грызунов Джонни становился «ебучим психопатом», но это уже совсем другая история. Обычно подобные откровения не трогали его, наоборот – льстили. Правильно сказала Босс, что Гэт не просто легенда среди «Святых», а самая настоящая дива. А, как известно, такие персоны частенько привлекают к себе внимание, - как собственными действиями по доброй воле, так и по чистой случайности со стороны обожателей. Уж кого-кого, а обожателей у Джонни было очень много. Иногда даже слишком. Но славой его смутить было довольно сложно, в конце концов, она не достигала таких масштабов, какими могла распоряжаться Аиша, поэтому он наслаждался своим положением до тех пор, пока то не начинало мешать ему переходить дорогу в неположенном месте.
- Отличный выбор, - силясь как-то ободрить не особо радостно настроенную на предстоящее путешествие спутницу, Гэт делает радио погромче, а свои амбиции потише, несмотря на то, что его прям-таки распирает изнутри от предвкушения. – Я уж думал, придётся вытаскивать тебя за шиворот.
«Сомнительно, что до такого бы вообще дошло», - как итог всего увиденного, услышанного и сказанного – Джонни вновь наткнулся днищем своего корабля на подводные камни самобытности каждого отдельно взятого «Святого». В большинстве случаев, когда ослиное упрямство «такого_то» участника банды сталкивается с напористостью Гэта, побеждает… слабейший, потому что первому лейтенанту остаётся только поднять руки к небу и уйти по стеночке дальше воевать свою войну на городских улицах, меж тем как осёл-победитель продолжал чахнуть дома. Не сказать, что подобный расклад его устраивал. Но с чем-то с возрастом и накапливаемым опытом приходилось мириться, поэтому он стал даже в чём-то терпимее, но ровно до тех пор, пока его оппонент не даст слабину – стоит лишь раз проявить интерес, как Джонни начинал распускать руки и под бодрое улюлюканье выталкивать затворника за дверь. Подобные кул-стори гуляли от одного «святого» к другому, посему Джонни совсем не был удивлён тем, как на него взирает пара глаз с соседнего сиденья.
- Честно признаться, понятия не имею, куда мы едем. Всё зависит только от тебя. И, смею тебя заверить, я чую, что поездочка будет ахуительной.
Машина хоть и несётся на непозволительной для этого района скоростью и минует полицейские посты со скоростью падающего на голову незадачливого прохожего кирпича, но всё равно уверенно маневрирует по извилистым улочкам печально известного и не менее скорбно выглядящего сутенёрского квартала Стилуотера. Этот забавный факт немало озадачивал самого Гэта – как можно ехать трахаться в такие обшарпанные стены, где вокруг ничего, кроме ржавых остовов автомобилей, скелетов некогда дорогих особняков, развалюх-магазинчиков и чахнущих неоновых вывесок над входом в стрип-клубы. Да и сами «жрицы любви» выглядели хуже, чем Босс в свои молодые годы. Про то, в каком виде она заявилась в зал суда, Джонни и заикаться не смел – одного «я тебя нахуй урою, если ещё раз хоть что-то скажешь про мою причёску» было достаточно, чтобы всё уяснить раз и навсегда. Не то что бы сам он слишком часто прибегал к услугам эскорта – с недавних пор вообще нет, - но одного критичного взгляда было достаточно на то, чтобы уяснить один прискорбный факт: с проституцией в Стилуотере не ахти как. И даже сейчас, пролетая мимо стоящих на повороте шлюх под бодрые с их же стороны маты, Джонни замечает, что что-то не так. Не то слишком тощие, не то слишком толстые. Никакие. Не цепляют.
Когда «Бугатти» делает изящный полукруг на полной скорости, снося задом фонарный столб, Гэт только хмыкает и давит газ до упора; если бы он был кем-то из супергероев, то наверняка бы записался во Флэши – так ему нравится быстрая езда по не предназначенным для этого улицам города. Если за чертой ещё можно устроить хоть какое-то подобие сумасшедшей езды, то в самом Стилуотере на это годились только мосты, да и то – глубокой ночью. Но Джонни ухитряется устраивать ралли на крохотном клочке земли, нанося при этом минимум ущерба своей любимой тачке. Разве что в большинстве случаев подобные чудеса на виражах впечатляют только его самого, но никак не пассажиров.
- Если ты хочешь выпить, то мы поедем туда, где можно выпить, - демонстрируя отпетую логичность в своих изречениях обратился Гэт к своей притихшей пассажирке, всё так же лихо ведя автомобиль по направлению к, кажется, автозаправке. – Но у меня нет наличных. Значит, ими ещё только предстоит разжиться.
И, не терпя возражений, он так же резко, как обращается с газом, вдавливает педаль тормоза, из-за чего машина проезжает ещё с пяток-другой метров и красиво вписывается дорогостоящим боком в витрину цветочного магазина. Зато не под камерами наблюдения и без риска быть замеченным никем, кроме поздних зевак, да и самого продавца цветов, который, кажется, задремал на своём посту.
- Сиди здесь. Пять минут – и я вернусь.
Странно, наверное, для человека, у которого были в распоряжении миллионы долларов, и который предпочитает рассекать по городу в безумно дорогой машине, «разживаться» мелочью из автомата с газированной водой, пивом и чипсами. Но именно этим был занят Гэт, бросивший Ребекку на произвол судьбы и улетучившийся по направлению к автозаправке. Он прекрасно знал, что подобные жестяные банки - отличные спонсоры для страждущих. Всё фигня: банковские счета, кредитные карты, даже стопки «зелёных» в сейфе. Настоящие деньги – вот они, звонко сыплются на грязный асфальт из развороченного проволокой и перочинным ножом автомата. Набив джинсовые карманы мелочью, он поднимается на ноги и деловито отряхивает испачканные в пыли колени, затем достаёт из-за пояса пистолет и бодрым шагом направляется к одинокому ночному и ничего не подозревающему заправщику.
- Эй ты, бля, - парень ощутимо вздрагивает, когда холодный ствол упирается ему в основание шеи, и панически вскидывает руки над головой в капитулирующем жесте. – Всю кассу на стол до последнего цента, если хочешь вернуться домой к своей подружке целиком, а не по частям.
Джонни знает, что не унесёт «всю кассу до последнего цента», но и обращаться к пацану с просьбой одолжить пятьсот баксов на выпивку со стороны «святого» было тоже несолидно. Поэтому выбрав из двух зол меньшее, он сгребает благоразумно отданную «получку» к себе, прячет, не пересчитывая, купюры в куртку и вместо благодарности отправляет заправщика в нокаут точным ударом по затылку.
- Спасибо, приятель… а это ещё что за хуйня?
Краем глаза Гэт успевает заметить мелькнувшую в слабом освещении зелёную майку, на что он бросается следом, надеясь перехватить мудака и отправить в блаженное неведение вслед за заправщиком. Опаздывает – проворный латинос оказывается быстрее и изворотливее самого «святого», а фонарный свет выхватывает ещё нескольких из «Самеди», и вся эта котовасия движется прямиком к припаркованному «Веному». У них биты, а, значит, со стёклами можно будет распрощаться, если Джонни не поторопится.
- Ох, блять, ну только не сейчас.
И, отчаянно гремя полными карманами, Джонни припускает вниз по улице к своей шикарной машине, на ходу вспоминая о том, что, вообще-то, там его дожидается пассажир, не умеющий постоять за себя от слова совсем. Теперь к звону прибавляется отборный мат и, перемахивая через ограду и теряя часть награбленного, Гэт оказывается лицом к лицу к «зелёными». Те, видимо, не ожидая увидеть хозяина так близко, сначала шарахаются в стороны, а затем, словно сплотившись под действием одного-единственного мозга на всю свору, кучей кидаются на первого лейтенанта, заваливая на асфальт и начиная с нескольких рук и ног пытаться запинать до полусмерти. Пущенный в ход пистолет даёт осечку – пустой магазин, вылетевший из не менее пустой и озабоченной лишь спасением дорогого авто головы, напоминает о себе в самый неподходящий момент, и Джонни, изловчившись, попросту запускает его в лицо одному из нападавших.
- Ребекка! – в такой потасовке он ухитряется даже вспомнить, как зовут его спутницу на сегодняшний вечер. – Съёбывай отсюда подальше!
На самом деле он имел в виду: «Ребекка, милая, будь так любезна - отгони мою машину от эпицентра драки, потому как эти нехорошие люди могут ненароком её задеть и испоганить, а на подобные экзерсисы имею право лишь я – хозяин этой красавицы», но рискуя потерять в процессе перевода с языка матерного на язык человеческий пару зубов и заработать пару трещин в рёбрах, Джонни не стал вдаваться в подробности. Тем более ему здорово досталось сапогом по морде, а такого бестактного с собой обращения Гэт не терпел. Дёрнув хозяина того самого злосчастного сапога за ногу, он валит его к себе в страстные объятия и завершает ухаживания лобовым ударом по переносице. Минус один. Осталось только с остальной шпаной разобраться.
Ребекка воровато рассматривала салон автомобиля, заключая, что не даром всякие там эстеты готовы часами пялиться на картиночки в интернете и вкладывать немыслимые суммы денег для ухода за своей «малышкой» или как там они еще называют машины. Она уж было осмелилась спросить, а как Джонни называет свою, но вовремя осеклась – то ли потому что невежливо бы вышло, то ли потому что знать не хотела. Вдруг Папай какой-нибудь или там Помпадур. Ну, у этих гангстеров свои причуды. Впрочем, лучше бы она так и оставалась в сладостном неведении и меньше смотрела по сторонам, потому что, когда перед ее носом – точнее, перед стеклом перед ее носом – казалось со скоростью света мелькнул фонарный столб, а глаза от такого шока сразу метнулись к стрелке спидометра, вся эта затея начала казаться… Не то что бы неудачной, как бы это сказать… Летальной.
«Какого». Девушка нервно сглотнула, перемалывая в себе осознание того, что Джонни Гэт вроде бы многое видал и человек очень уважаемый, ему бы если и помирать, то со стрельбой и взрывами на фоне, да с почестями геройскими, а не с ошалевшей от бессонницы Ребеккой на соседнем сидении, буквально вдавливающей ноутбук себе в грудь от чувства необъяснимой (хотя вполне объяснимой) паники. С другой стороны, он же человек понимающий, ну, должен адекватно среагировать на ее просьбу ехать тише, но стоило открыть рот, как его рука потянусь к магнитоле и сделала музыку громче. Ясно, понятно, спасибо. Она вжалась в сиденье так сильно, как только могла - пф, как будто это поможет - все перемалывая-перемалывая, зацикливаясь и не силясь посмотреть в окно. Должно быть, надо дойти до какой-нибудь особой кондиции (или просто сильно опьянеть), чтобы ощущение скорости начало пленить, как это обычное бывает с, ну, нормальными людьми.
«Черта». Ребекка неопределенно ойкнула, прекрасно зная, а главное, чувствуя, как они снесли фонарный столб, а еще маленький стенд с газетами, но того Джонни попросту не заметил. А еще чуть не сбили проститутку, но ей, судя по выражению лица, и так в этой жизни уже ничего не нужно было, поэтому Крейн не сильно страдала бы в муках совести ежели что. И пока Ребекку практически размазывало по салону, Гэт как-то задорно улыбался и то и дело стрелял взглядом, посматривая на нее – ну как, нравится, а? Крейн не нравилось. Напротив, ей уже становилось отчетливо страшно, потому что вся эта вереница плавающих перед носом фонарей, разбегающихся перед колесами проституток, мигающих светофоров и грядущее расстройство вестибулярной системы не сулило ничего хорошего. Но по итогу оставалось лишь хотя бы пытаться расслабиться и вслушаться в музыку, которая басами отдавалась на периферии слуха. Отдавалась, надо сказать, хорошо и теперь Ребекка вроде как поняла обязательное наличие максимально громких сабвуферов в таких тачках – в ином случае от звука ревущего мотора и скрипящих по асфальту шин можно в штаны наделать.
«Я». Но попытка познания второй степени дзена за сегодняшний день не увенчалась особым успехом. Резко отлетевши спиной от мягкого сидения и чуть не приземлившись носом аккурат на бардачок, Ребекка выронила ноутбук и с несколько секунд досадливо смотрела только на него. Ей как будто не хотелось слышать сказанное Святым и не хотелось знать, с кого именно он пойдет вытряхивать деньги на пиво. Раз уж оно и так понятно было, то зачем… Только потом сыграл инстинкт «ну надо ж что-то делать» и она незадачливо высунулась головой в открытое окно в попытке:
- Может не надо разжива… Ай, ладно, - в конце концов, кому она будет это говорить? Джонни Гэту? Ему, кажется, вообще пытаться что-то пояснить – гиблое дело. А уж за гуманизм и не причинение никому вреда тем более. Она смиренно сложила руки на коленях – привет, синдром нашкодившей школьницы – ритмично стуча ногтями по коленкам и вполне объяснимо нервничая. Пять минут так пять минут, а то, что будет происходить ни до, ни после них – не интересовало, как говаривал один всемирно известный аутист с молотком. Время от времени выслеживания на горизонте полицейские машины с мигающими сиренами, Крейн каждую минуту удивлялась, что никого до сих пор не появилось. То есть, технически, человек… Ладно, два человека разгромили добрую часть улицы, нарушили все допустимые правила и пошли… Ладно, один из них пошел грабить магазин, а вокруг тишина?! Просто country of the big opportunities, никак иначе.
«Здесь». Пока ее рассуждения о жизни в этом бренном штате медленно подходили к логическому выводу, машина мирно хрипела двигателем и, если на секунду забыть про психованного гангстера в напарниках, все начало выглядеть вполне себе спокойно. Ну, музыка развесело лилась из колонок, где-то вдалеке слышался грохот монеток… Стоп, монеток? Ребекка резко прильнула к окну - «oh god, have mercy on me» - ударилась добрым фейспалмом. Ей бы камеру или фотоаппарат скорее, потому что маячивший вдалеке Гэт, несущийся вперед с лицом, полным детской радости, с карманами, набитыми монетками из автомата, это зрелище, которое должен видеть каждый, чтобы, так сказать, прочувствовать и проняться до ниточек иронией этой жизни.
«Делаю». Впрочем, все это стало неважно, когда в окошко со стороны водителя услужливо постучались, помахали ручкой и ухмылками намекнули, что Ребекке наступил крупный и, возможно, если повезет, быстрый пиздец. Болотно-зеленые майки говорили сами за себя – Самеди. Мерзкие такие, воняющие травой на половину квартала вперед, Самеди. И тут перед глазами Крейн, как бывает во всяких там эпичных фильмах, случилось замедление времени, эпичное переключение кадров, мол посмотрите сначала на чужих гангстеров и на моего, на чужих и на моего, в общем, свой гангстер – который фиолетовый даже на мозг – уже успел примчаться и отвлечь хотя бы парочку человек от «Венома» и Ребекки в нем. А она, в свою очередь, не особо долго думая, перевалилась на водительское сидение и резко дала газ в пол, потому что, если надо быстро уезжать, то неважно куда – налево, направо, вперед или назад, может даже вверх, тут уж от ситуации зависит. Машина верно повела ее задним ходом, причем довольно стремительно и, тут надо сказать, что у Ребекки с машинами вообще как-то не очень по жизни складывалось, поэтому она, сначала немного прифигев от резвости, потом немного прифигела с распластавшегося на багажнике дитятка Самеди. Но то было не очень плохо, может даже и хорошо, хоть сначала она и подавила в себе желание выбежать с воплем: «Я кажись его убила». В общем, происходящее отчего-то заиграло в ее разуме не так, как надо было, придав излишней уверенности и бахнув изрядную долю адреналина в мозг.
Машину она, конечно, далеко не убрала, потому что не до этого было, да и впопыхах просьбу Гэта она попросту не услышала, зато, вооружившись ноутбуком, выбежала из машины и резво настучала по затылку этим самым чудом техники кому-то второму из Самеди. Тот смиренно вырубился, благо хоть кровью не залился, а Ребекка так и осталась с минуту в шоке и забвении глазеть на него, позже подняв взгляд на Джонни с восхищенным видом «я сделяль». К тому времени Гэт уже давно всех раскидал, да вот только разобраться с маленькой толпой бандюков просто так не обходится, ну и вышло так, что лежал он на асфальте, держался за бок, да матерился невнятно. Ребекка как-то опасливо покосилась на свой ноутбук, который уже на электронику похож не был. То есть был, разве что только на клубок проводов и торчащих из него микросхем. «Что я наделала...» - быстро кинув его на заднее сидение с искренним «все в хозяйстве пригодится», она поспешила обратно к Джонни, кое-как помогая ему встать на ноги, не пару килограмм весит же.
«Веном» выглядел плачевно, но для такого расклада дел даже красиво. Красиво отсвечивал своими вмятинами и разбитой задней фарой. Вписывался в антураж, в общем. Хотя у железа и всего неорганического было замечательное свойство – его всегда можно восстановить, поэтому Крейн, без единой доли чувства вины, гордо рассматривала валяющегося на асфальте самеди. Обстановка была еще та себе, по-своему эстетичная, хотя Ребекке бы такого век не видать за счастье сошло. Среди этого хаоса и беспорядка таился главный вопрос, который не мог быть не озвучен:
- Ты деньги то хоть достал?
И пока возмущения ряда «все вы бабы меркантильные» не успели вырваться из изрядно потрепанного Джонни Гэта, вдалеке зазвучали сирены парочки полицейских машин. Ага, бинго. В любой другой ситуации Крейн бы этому обрадовалась, если бы не была связана непосредственно с… Потасовкой. По сравнению со Святыми она, конечно, была той еще святой, но это не отменяло того факта, что ежели блюстители порядка нагонят, то их обоих, а там уж черт разбери кто прав, а кто виноват. Ну, это все упиралось в простецкое нехотение в тюрьму, что было логично. Там вообще адское место, нет кофе и бекона. И раз уж в крови Крейн все еще плескался адреналин, а мозг подначивала изрядная паника вкупе с трясущимися руками, она как-то резво и незаметно для самой себя пихнула Гэта в машину, сама быстро уселась за руль и, не захлопывая двери (кому они к черту сейчас нужны), рванула с места. Только уже вперед. Сбитых столбов она обещать не могла, ровно как и мертвых проституток на капоте, но могла гарантировать нечто поинтереснее, потому что, как уже было сказано, с машинами у нее все очень сложно.
- Так куда едем то?
И, о, Джонни лучше бы поторопиться с ответом, потому что женщина за рулем ни к чему доброму не приводит, а если уж Крейн и приведет к чему-то, то это будет скорее витрина ближайшего магазина, нежели плавная остановка.
Бедный «Веном» скользил с одной полосы на другую, за счастье, что дороги в такое время были пустыми, а Ребекка пока не сбила ни одну невинную бабушку или кошечку. Ведь в ее руках это был не руль, а гребанное оружие смерти, которое каждый раз нарывалось дать осечку и влететь в какую-нибудь заправку или типо того. Но нет, так не пройдет, пока она еще жива, пока Джонни не помер от страха, и пока двери окончательно не отвалились. Другое дело, что в голове Ребекки уже полыхало чувство доселе ей неведомое, а может попросту позабытое. Это чувство называлось азартом, смешанным с необъяснимой жаждой опасности – как в казино, когда ставишь все состояние на двадцать один черное, а в итоге уходишь ни с чем. Ну, не то что бы она собиралась уйти ни с чем, по крайней мере, ее езда уже привлекла вертолет, который назойливо шумел лопостями где-то в небе. Сначала это не совсем смущало, подумаешь, в Стилуоторе вертолеты летают чаще чем голуби, но когда в своеобразный кружочек света от его прожекторов попал именно автомобиль, в котором находились Святые (и хорошенько так ослепил Ребекку), а полицейский забурчал что-то через мегафон, ну, про остановку там и опасность, все стало немного интереснее.
Отредактировано Rebecca Crane (12.06.15 01:48:01)
- Охуеть.
Всё, что может выдавить из себя Джонни в столь щекотливый момент, становится коротким, но метким словом, отлично обрисовывающим его внутреннее потрясённое до глубины души состояние. Иной раз он замечал за собой, что некоторые из его фраз с течением времени становятся чем-то сродни крылатым выражениям или же, в куда меньшей степени, инсайдерскими шуточками. Поэтому у произнесённого на всю улицу с глубоким выдохом и искренним удивлением «охуеть» имело все шансы войти в анналы истории. Или же Джонни действительно был слишком высокого мнения о себе. А он был. И это ему шло, как никому другому.
Всё, что предшествовало триумфально оброненной фразе, было, так сказать, прямиком под носом у двух ошалевших не то от поворота событий, не то друг от друга, «Святых». Валяющиеся без сознания, а если и в сознании, то жалобно охающие, тушки подростков, разбросанные деньги, стёкла, биты - как оружие пролетариата, - и в довершение всего стоящий поодаль и ослепший на один глаз «Веном» с открытым нараспашку салоном. Не найдя в списке адекватных реакций ничего лучше, чем выбрать самый непредсказуемый вариант, Джонни, вместо того, чтобы всё ещё пребывая в слегка ошарашенном состоянии, уткнуть свою спутницу в мужественное плечо утешающим жестом, проверяет целостность саднящей челюсти, отряхивает джинсы и идёт искать во всей этой неразберихе свой пистолет... Занавес. Аплодисменты.
В темноте не разобрать где чьё оружие, поэтому наткнувшись на первый и проверив наполненность магазина, Гэт остаётся доволен и засовывает ствол в привычное место - за пояс под полой пиджака. И вроде бы не придерёшься, и вроде как-то весь былой азарт, горящий с минуты отправления от убежища, всё ещё клокочет в душе неутомимого ничем, кроме обыденности, гангстера, он всё равно чувствует, что что-то не так. И это «не так» пялится в ответ щенячьими глазами. Гэт вздыхает и трёт свои видавшие виды под очками. «Кто бы мог подумать», - ловит себя на мысли он, переводя взгляд с помятой «Бугатти» на Ребекку и обратно. – «Кто бы мог подумать, что вот так всё...» И, погрязая в уколах совести, он даже хочет сказать ей что-то вроде «спасибо» или «прости, что сомневался в тебе», потому как привыкший спасать абсолютно всех окружающих его дам (кроме Босса, конечно, такую машину для убийств вряд ли язык повернётся назвать «дамой», а если и повернётся, то никогда не вернётся в прежнее состояние с лёгкой руки оскорблённой), Джонни чувствует себя слегка виноватым, что пришлось с ним возиться, как с малым дитём. Впрочем, стоило «особе» вернуть его из прострации обратно на землю сначала бьющим в лоб логичным вопросом, а потом и не менее логичным действием служащим реакцией на приближающийся патруль, как Джонни вновь осознаёт свою важность пребывания в этом измерении, а не там, куда он улетает очень редко да и то – по накурке. И отряхиваясь от забившегося под пиджак мелкого стекла, с упоением осознаёт, что совесть-таки колоться перестала. И это было то, что нужно.
- С деньгами порядок, - всё же переведя дух, отвечает Гэт, который хоть и не сопротивлялся, но всё хорошенько осознавал – зачем, куда и почему. И вой полицейских сирен позади был не последствием удара головой об асфальт. Звёзды своё отплясали. Пришло время сине-красной светомузыки и увлечённых манёвров по узким улочкам Стилуотера. К слову, водила Ребекка убойно. Джонни уже успевает распрощаться с целостностью своего автомобиля и прикинуть стоимость наносимого ежесекундно ущерба, как его огорошивает ещё один вопрос. - Так куда едем то?
- Ебал бы я ещё, - совершенно честно признаётся «святой», пробуя на язык уже подсохшую на разбитой губе кровяную корку. Он ещё легко отделался. Помимо удара в лицо ему хорошенько досталось по рёбрам, да и левая нога слегка побаливала, но Джонни был не из тех, кто вообще подолгу зацикливается на своих увечьях. «Живучий сукин сын», - так его окрестили в рядах банды, и он был с этим полностью согласен.
На самом деле и при идеальном раскладе, хорошо было бы уйти от плотно сидящих на хвосте легавых, нырнув в какой-нибудь проулок, бросив машину и не то закоулками, не то крышами выйти в более-менее безопасное место и переждать, пока переполох утихнет. И этот план был бы действительно безупречен, если бы Джонни не было жалко дорогостоящий автомобиль. Поэтому-то у него и появился план «б»: уйти, но так, чтобы копам стало очень плохо. Аккурат в тот момент, когда Гэт, порядком уставший от попыток перелезть через сиденье на задние и окопаться в багажнике с целью извлечения более серьёзного оружия, нежели отобранная у «Самеди» игрушка, отчаянно испытывал на себе природу инерции, с небес на автомобиль снисходит свет, но отнюдь не божественного происхождения.
- О, вау, кажется, кого-то сегодня покажут в новостях! – бодро отзывается он, наконец опрокидывая себя вместе с кожаным креслом назад и на четвереньках ползёт в поисках припрятанной под сидениями снайперской винтовки. Массивная штука, нечего сказать. С ней довольно трудно обращаться в маловместительном салоне, в то время как тебя швыряет по этому самому салону из угла в угол. Чертыхнувшись в сотый, кажется, раз и налетая животом на жёсткое кресельное ребро, Джонни зарекается больше никогда не позволять в его присутствии женщине браться за руль. Даже Боссу. Тем более. Боссу. – Одна просьба: веди ровнее, - и высовывается в окно, беря вертолёт на прицел.
В кармане дребезжит телефон. В самый ответственный момент он начинает вибрировать так, что у прижавшего чёртов девайс локтём к груди Джонни начинает болеть недавно отбитая челюсть. Поначалу это даже терпимо – ну, звонит и звонит, такие вещи всегда случаются в самый неподходящий момент, но когда по автомобилю начинают палить из пулемёта с вертушки, а рука бесконечно дрожит и сложность точного прицеливания повышается до небес, Гэт не выдерживает. Он достаёт из внутреннего кармана пиджака три тысячи баксов в виде новомодного гаджета из сплава титана, карбона и чёрного золота и в сердцах… швыряет их на асфальт. Делов-то. Даже если они не вернутся на место, слабо поддающееся идентификации из-за мешанины сигнальных огней, пёстрых вывесок и дорожной пыли, ему не жалко. Джонни в принципе не привязывается к вещам, что не скажешь про полицейских – эти ребята намерены преследовать их до последнего.
- Знаешь, в детстве я мечтал стать копом, - как в последний раз перед смертью бросает откровение «святой», ловя спрятанного за очками и шлемом копа в перекрест прицела. Тот был занят перезарядкой пулемёта, и у снайпера было от силы секунд 10 на выстрел. – Но потом оставил эту идею. Знаешь почему? Потому что копам нельзя делать так.
И на слове «так» он дважды жмёт на курок – убойности достаточно, чтобы прострелить даже самый крепкий бронежилет, если тот, конечно, не состоит из того же сплава, из чего был сделан выкинутый телефон, но для Гэта лучше перебить, чем не добить. Тело убитого вываливается из вертолёта и пропадает из поля зрения, но машина продолжает свой ход, хотя и в обратном направлении – пилот всегда остаётся «не причём» и в живых, если по вертушке не шмаляют из ракетницы, конечно же. Тогда гарантированно гибнет кто-то ещё помимо. Но Джонни же хочет уйти от преследования, а не поднять кипишь сродни тому, что был на заре «Святых». Тогда они с Боссом переодевшись в майки «Вице-Королей» разносили Стилуотер по кирпичам – в прямейшем смысле этого слова. Вереница из патрульных машин, отрядов спецназа, вертолётов, бронированных махин следовала за ними из одного уголка города в другой, а они просто завершили свою дискредитирующую операцию и разбежались по углам под самым носом у стражей правопорядка. Отличное было время. Жаль, что сейчас слишком велик риск повторять что-то подобное.
- Живём, - в глазах Гэта столько задора, что он вполне способен своим сиянием осветить вместо фар ночную трассу. Его взгляд падает на GPS, скромно извещающий о том, что совсем рядом находится автомастерская, с огромным удовольствием готовая принять «любой каприз за ваши деньги», да ещё и обеспечить безопасный отход от стаи легавых. Не долго думая, Джонни перехватывает управление у своего комрада, и видавшая виды и жизненную несправедливость машина ласточкой ныряет с моста в проулок, ведущий на следующий рукав шоссе. Где-то позади раздаётся бешеный рёв тормозов и звук столкновения, повлёкший сбитый вой сирен. Джонни ухмыляется. Не нужно оборачиваться, чтобы убедиться, что патрульные «поцеловались» в попытке избежать аварии. И этот факт раззадоривает гангстера ещё сильнее. – Сбавляй скорость, скоро будет первая остановка.
До мастерской рукой подать. А там и улыбчивый механик, и надёжная «крыша» и отличный путь для отхода дворами. И, конечно же, левый транспорт. Куда без него? Ещё пара поворотов, и несчастный «Веном» впечатывается в не успевший открыться заслон гаража. «Приехали», - мысленно подытоживает Джонни, не теряя времени и выпрыгивая из салона. Теперь действовать нужно быстро и, желательно, менее заметно. Теперь уж точно менее. Заметно.
- Бегом на крышу по лестнице в мастерской, - подгоняет он Ребекку, сам на ходу распихивая двуручные автоматы за ремень. С таким «поясом» из оружия вести будет проблематично, но это по крайней мере не массивная винтовка и не россыпь гранат на пояснице. – Буду ждать тебя внизу с другой стороны. И, пожалуйста, - Джонни ловит девушку за рукав, придавая себе максимально серьёзный вид. – Не проебись.
В том, что она не заблудится и не потеряется Гэт больше не сомневается – неизгладимые впечатления, которыми его наградила хакер во время потасовки всё ещё живы в его сознании и сейчас, когда погоня прервалась (надолго ли?) вновь воспылали в его сердцем огнём бескрайнего удивления. Как часто он будет «недооценивать» людей, способных на многое? Очень многое. Не найдя ответа на риторический вопрос, он как-то нервно пожимает плечами, обращаясь к самому себе и припаркованному на заднем, выходящим к городским трущобам, дворе мотоциклу. Ему не терпится продолжить путь. И на этот раз очень хочется взять курс не на бар, а куда-нибудь… в сторону лежанок «Самеди», к примеру. Раз уж Ребекка показала себя с лучшей стороны, то лучше будет воспользоваться этим шансом, а не оставлять его на «потом».
- Охуеть, - на выдохе произносит Ребекка, резким движением переключая скорость. Машину заносит на поворотах, машина визжит скрипом тормозов, машина рычит двигателем невероятных мощностей и почти плавится в ее руках, машину трясет, Крейн трясет, всех трясет. Она даже успевает удивиться, как этот кусок металла еще не развалился нахрен по частям. Но на остальные эмоции времени попросту не хватает: ее с головой накрывает осознание недавно произошедшего, затем тут же встряхивает страхом угодить в какую-нибудь яму или ненароком перелететь через нужный поворот, смачно облабызавшись со столбом после, то резко выпинывает в раздражение что монотонно диктует шумящий лопостями вертолет, нависающий где-то над ними. Она сотни раз видела эти дурацкие сцены в не менее дурацких фильмах, когда главный герой находится в эпицентре событий и его настолько сильно переполняют чувства и всякие там восторги/страхи/горести, что он срывается, кричит и творит не очень адекватные вещи, и каждый раз вопрошала: какой редкостный идиот может так себя вести? А теперь вон оно как, оказывается. Находись ее эмоциональный диапазон уровнем чуть выше бревна, она бы непременно закричала. Просто так, в небо. Подогревала не только чужая кровь, остывшая алой коркой на пальцах и смутные картинки событий, которые «быстрые-быстрые и страшные-страшные», но и грядущего, потому что, чуяло ее сердце, эта ночь может длиться очень долго, как бы извращенно это ни звучало. Она встряхивает головой, нащупывает пальцами магнитолу и делает музыку громче. «Johnny got a boom boom / Johnny got a bam / he got a big bomb» - «Oh, are you fucking kidding me? Он это слушает?» Чертыхается где-то про себя и выдавливает из остатков адекватности чувство, что кличут терпением. Из двух зол - всегда меньшее, поэтому лучше пусть музыкальная шутка-минутка, бьющая по всякому оставшемуся мироощущению, чем вертушка, которая норовила свалиться металлическим пузом прямо на них.
- О-о-охуе-еть, – практически на распев восклицает Ребекка, теперь как-то стоически спокойно и едва ли удивленно – просто по факту, охуеть и все. Да и выбора у нее не оставалось, это не как «позади Москва», конечно, но и не раздолье для выдумок. Во всяком случае, она правда верила, что Джонни разберется. А еще верила в то, что у Святых каждый девайс напичкан оружием вдоль и поперек, как в Матрице или хотя бы очередном Бонде. Верила, что каждому Святому на роду написано быть снайпером, техником, инженером и обладать навыками наемника, прошедшего Вьетнам одновременно. В Санту Клауса только не верила. Но там уж как повезет – вдруг переубедят, и, краем взгляда скользнув по застывшему с винтовкой в руках Джонни, резко осознала жизненно утвердительное «еб вашу мать», потому что невозможно одновременно уметь все. А Гэт, по слухам, и кухонным ножом мог целую толпу раскромсать. Это была такая шаткая вера в то, что при большей вероятности никогда и не случилось бы, но сейчас – пожалуйста, случись, я буду молиться кому угодно хоть два раза в день. Это как хаотично давить на все кнопки подряд, веруя, что компьютер перестанет тормозить. И он перестал. То есть шум вертолета прекратил маячить на периферии головного мозга, и Ребекка наконец получила возможность более-менее ясно осознать ситуацию. Настолько, насколько это было возможно, конечно. Гребанный ли волшебник этот ваш Джонни Гэт или действительно снайпер-убийца-гангстер-спаситель-котят, приходилось только гадать. Крейн вдавила в тапку в пол сильнее прежнего, вполне справедливо обрадовавшись.
- Первая?! – Ну, то есть после такого Ребекка не планировала мирно вернуться домой и задрыхнуть глубоким сладким сном, ровно как вообще сомневалась в том, что вся эта канитель не продлиться до рассвета, но хотелось чего-то… Нейтрального. И пива хотелось, и тишины, и вообще. Хотя, ладно, ее удивление и возмущение тут не сыграют никакой роли. По крайней мере, это ясно читалось по раззадоренному выражению лица Гэта. Ее даже не смутили предшествующие внезапные откровения неудавшегося копа. Хотя, в этом образе он бы выглядел наверняка… По-свойски. Ну а что, прыть у него есть, воевать любит, а там уж главное определиться за что. Святая справедливость ли или что-нибудь похуже и морально погрязнее – не суть. Но у преступников бы не осталось надежды, правда отнюдь не потому, что Гэт – интерпретация стилуотерского Бэтмена в борьбе за свои идеалы, а потому что ему просто было бы неимоверно скучно.
- Черт, - Ребекка не успела заметить момент, когда Джонни перенял руль в свои руки, а она теперь как-то безуспешно пыталась отползти на какое-нибудь соседнее от водительского сидение. Попытки заканчиваются проигрышем собственной неуклюжести, и она просто откидывает сидение назад, получая своеобразную минуту отдыха. Перед ее глазами – мелькающие верхушки фонарных столбов, темное небо и редкие неоновое вывески. Стилуотер не был таким уж эпицентром ночной жизни; обычный городок, серый, квадратный, громоздкий и в последнее время очень громкий. Во многом благодаря Святым. Это город забегаловок, маленьких магазинчиков, но никак не столичный бизнес-центр, пропитанный пафосом и прожеванными модными словечками. За это Крейн его даже немного любила. То есть любить город в ее понимании вообще очень странно – во всех городах есть крысы, бездомные, шлюхи и ублюдки, оставляющие пакеты с мусором на лестничной клетке - но тут было какое-то внезапное исключение.
- Ауч, – Ребекка непроизвольно подается вперед, когда перед машины смачно вписывается в не успевшие открыться до конца ворота и матерится, что есть силы. Мата хватает на емкое: Блядь! – Но запал у него такой, что выжгет добрые пятьдесят метров всего живого в радиусе. Выйдя… Нет, выкатившись из машины, девушка клянется себе «никогда и ни за что», что касается поездок в ночи с развеселым гангстером по соседству. Ее лимит терпения невероятно высок, а стойкость и отвага колеблются на уровне каменного изваяния, но даже при таких прекрасных задатках и вполне удачном стечении обстоятельств (в противном случае, они бы уже харкались матюгальниками в полицейской машине) стоило отметить, что Ребекка ужасно устала. Мельком взглянув на заднее сидение и попрощавшись со своим серым прямоугольным другом, она зашагала в сторону входа, надеясь, что сейчас они присядут, перекусят, поболтают с охранником и поедут домой, но.
- Что?! Бегом? Ты издеваешься? – Ребекка нервно оборачивается и оглядывается по сторонам. Ладно, сирен и копов не видно, вертолетов тоже, но это не избавляет их от того, что Самеди могли начать преследование. Вообще, б-г его знает, как банды умудрялись передавать друг другу сигналы тревоги, голубями что ли, но делали они это крайне быстро и молниеносно. Кто-то из святых когда-то давно жаловался, что долго мотался из одного конца города на другой лишь бы отвязаться от надоедливых ронинов, а у тех мотоциклы будь здоров. Ребекка еле перебирает ногами, от страха ли или перенапряжения - неважно, в общем суть не меняется, Джонни все еще беспощаден к ней и ждать видимо не собирается. – Мне кажется нам стоит немного от…
Но колебаться поздно, как и отдыхать. Лейтенант распихивает оружие за пояс и резво подгоняет Крейн, опосля хватая за рукав и воспроизведя такое, без чего ни одна эпичная сцена ни в одном мало-мальски эпичном фильме не имеет права на существование. Ребекка смотрит растерянно, зрачки отсвечивают страхом и надеждой одновременно.
- Не проебусь, - твердый кивок головы и не менее твердые намерения овладевают ее душой и теперь она почти готова лететь на вторую потасовку за ночь. Джонни Гэт творит с разумом людей страшные вещи.
Продрейфовав внутрь мастерской, Крейн без труда отыскала взглядом ту самую лестницу, по которой ей нужно было поднять на крышу. А еще несколько раритетных машин, приблизительно 80-х годов, двух рыжих котов и автомат с кофе. С последними двумя ей пришлось особенно сильно потрудиться, решаясь к кому подбежать в первую очередь, но по итогу победил кофейный аппарат, как никогда кстати оказавшийся всем своим кофейным величием на ее жизненном пути. Судорожно щелкая пальцами по кнопкам и повторяя зазомбированное «капучино, капучино», Ребекка прочувствовала всю прелесть этой жизни, когда стаканчик бодро выпал прямо в заблаговременно подставленную ладонь, и она смогла насладиться истинно порошковым вкусом этой ужасной бурды, которая, тем не менее, именно сейчас казалась напитком богов, никак не меньше. Она, буквально, чувствовала, как внимательные работники в жаркий день трудятся на плантациях, аккуратно собираясь каждое зернышко, которое, в свою очередь, впитывает в себя всю силу яркого солнца, старательно размалывают, обрабатывают, стараясь не потерять этот прекрасный изысканный вкус и наливают сей продукт вечной бодрости в сосуд. А потом это все выливают в унитаз и срут Ребекке в стаканчик. Но вздох морального облегчения не заставил себя ждать. Кофе оно ж как сигарета, затягиваешься не ради вкуса, а ради самого осознания, что затянулся. И пока ее не волновало ничего, кроме осипшего горла и сладко смыкающихся век, в плечо услужливо постучались. Пальчиком так, вежливо. Ребекка прыснула кофе, оставив добрую половину почти выпитого стекать по нижней губе и медленно обернулась, желая увидеть там Джонни, механика, дядю Петю, но никак не того, от кого безумно воняло травой. В очередной раз чувствовать этот запах было даже как-то прискорбно обидно, потому что не учуять его за добрую сотню метров – попросту грешно.
- Т-твою мать, - так и стоит Крейн в полуоборот к троим самедиевцам, которые нагрянули, что обкуренный Тор среди грозового облака, в руках стаканчик, губы обжигает кофе, а она разрывается от желания выругаться за всю жизнь вперед и сорваться с места, тут же вопрошая как оно так вышло и зачем она пренебрегла Бродским, все же выйдя из комнаты. Мысленно на всякий случай попрощавшись со своим кактусом, что она старательно выращивала-выращивала да недовыращивала и который мирно стоял на полочке около компьютера в самой «святой» церкви, Ребекка срывается с места. Наугад бежит к первой попавшейся двери, которая чудом выводит ее черным ходом на улицу, хотя в данной ситуации ей было даже как-то все равно. Главное, чтобы не в чей-нибудь шкафчик, впрочем, от вновь зашкаливающего страха, она бы нашла выход и оттуда. Кофе плещется по рукам и сути в держании стаканчика уже не было – он и так оказался полным содержимым на рукавах ее куртки и ладонях, адреналин плещется в крови, Ребекка плещется в желании выкрикнуть имя Гэта, но метается в сомнениях будет ли оно полезно. Черт его знает, где он там шорхается.
Она с размаху открывает дверь, выбегает на улицу, раскрасневшаяся и задыхающаяся, казалось, преодоление нескольких метров для нее заняло целую вечность, зато появилось драгоценное время, чтобы захлопнуть дверь прямо у детишек самеди перед носом. Она прижимается спиной к злосчастной, чувствуя, как по позвоночнику колошматят сдавленные металлическим материалом удары. В темноте заднего двора, без должного освещения фонарями не разобрать, есть ли кто-то здесь кроме нее. Но когда она слышит звук перезаряжающегося ствола, а чьи-то очки призывно отблескивают светом фар проезжающей вдалеке машины, облегченного прикрывает глаза.
- Там… - вздыхает полной грудью, прижимает ладони к двери. – Самеди. Снова. – Выкидывает стаканчик на землю. «Чертов ублюдок, все из-за тебя!» Впивается испуганным взглядом в лейтенанта Святых и выдает что-то нечленораздельное, заканчивающееся на:
- Бежать.
На свете есть люди, которые любят полёживать на диване и думать о том, как было бы здорово, если бы у них было это, это, а ещё вот это и во-он то. В принципе-то они особенно ничем не занимаются, только мечтают, переворачиваясь с боку на бок и сокрушаясь о том, как же так, почему у них до сих пор нет президентского люкса и личного самолёта в придачу к кейсу, под завязку набитому долларами. Джонни тоже любил так делать. Мечтать, в смысле. Но все его воображаемые хрустальные замки сводились к весьма приземлённым, как камень в лесу, иллюзорным представлениям о завтрашнем дне. «Хорошо бы завтра с утра пробежаться до ювелирного и вытрясти из владельца все сбережения», - думал он, приминая собой и без того зияющую пролежнями кушетку в убежище «Святых». Или: «неплохо бы разжиться парочкой новых автомобилей, обдурив скупщика». Джонни был не из ленивых. Наоборот, ему толком на месте не сиделось, когда выпадал шанс сделать что-то «эдакое», обязательно граничащее с риском угодить обратно в тюрьму или же погибнуть в перестрелке с копами. Или с одной из банд - тут уж как повезёт. Он всю свою жизнь проводил в таком движении, какого не видывала белка, вертящаяся день ото дня в колесе, именно по этой причине он подсел на адреналин, как на наркотик - простыми лихими зельями его не возьмёшь, Гэту подавай что поизысканнее, понатуральнее. Опаснее. Именно поэтому в эту минуту ему не терпится сорваться с места раньше, чем на горизонте замаячит бренное тело его недавней спутницы.
Судя по всему, отставать от них даже не думали. Это было предсказуемо, конечно, ибо легавых пончиками не корми, лишь бы изловить всех «Святых» и упрятать их по одиночным камерам, чтобы, не дай бог, они не скооперировались и не отправили тюремный остров на воздух, триумфально уносясь прочь на полицейском катере или вертолёте и картинно не глядя на взрыв. А по-другому и быть не могло. Но на этот раз преследователями оказались отнюдь не копы – они, видимо, решили не забираться дальше в лес, а тихо-мирно собрали себя в кучу и отправились подсчитывать нанесённые городу убытки, - а всё те же старые приятели с автозаправки. Виновники того, к слову, что машина Джонни ослепла на один глаз, повредила себе правое крыло и лишилась дорогостоящей обшивки в самых непредсказуемых местах. Их бы самих заставить восстанавливать невосполнимую утрату – невосполнимую, потому как у этих оборванцев едва ли хватает денег на то, чтобы заплатить в общественном туалете, - но чем ниже звание в банде, тем больше гонору. И вряд ли кто из конкурирующей группировки мирно поднял руки и отправился под чутким руководством пострадавшей стороны греметь инструментами, шипеть сваркой и вонять краской на благо «Святых». Джонни слабо верит в то, что однажды подобное случится. И он бы сам был не против подобной воспитательной программы, но убивать же виновников веселее… Тем более, «Самеди» расплатятся за весь нанесённый первому лейтенанту и его сообщнику ущерб. О, да, - при мысли о том, как именно будет проходить час расплаты Джонни самодовольно кривится во мрак переулка, освещаемый одной-единственной лампочкой под козырьком чёрного входа, - они возместят всё до последнего ломанного цента, а их горящие в прямом и переносном смысле задницы будут освещать ночной Стилуотер на многие мили вокруг.
- Самеди. Снова, - своим появлением не там, где надо, Ребекка распугивает кружащих вокруг лампочки ночных мотыльков, а Джонни сменяет ухмылку на азартный оскал. Он слышит, как кто-то ломится с той стороны захлопнувшейся коробки мастерской, а руки его чешутся скорее опробовать приклад автомата о лица этих самых ломящихся. Но вместо этого, он в пару тигриных прыжков оказывается рядом с девушкой, хватает её в охапку и усаживает на заднее сидение мотоцикла. Времени как всегда не хватает, и свора зелёных озлобленных вваливается кучей в тот самый проулок, где чинятся коварные гангстерские дела. Джонни снова в привычной ему среде обитания, ему вновь встречаются незначительные жизненные преграды в виде натяжной металлической сетки забора, которую он бодро сносит, газуя с заднего хода после того, как убеждается, что руки Ребекки находятся там, где надо, а не отчаянно цепляются за мотоциклетную раму или, не дай божец, за края сидения. С такой-то страховкой далеко с пассажиром не уедешь, поэтому ей приходится страстно (или не очень) обниматься с легендой «Святых», самолично спровоцировавшей эти самые объятия не самым ласковым жестом, пристроив её руки у себя вокруг пояса.
- Ты испортила такой романтичный момент, - Гэт откровенно потешается над ошалевшей от всего происходящего спутницей, выжимая из хромированного монстра ещё больше скоростей, чем из собственной тачки ранее. Действовать приходится наугад, потому как сам водитель смутно помнит, где находится здание радио-студии, откуда он собирается угнать вертолёт и поджаривать вудуистические жопки пришельцам из Луизианы; повороты проходят ещё более дергано и экстремально, поэтому самого стального коня опасно кренит то в одну, то в другую сторону. – Могла бы спрыгнуть с крыши прямиком в мои объятия, и мы бы умчались в сторону рассветного горизонта, оставив позади все свои проблемы. Кто знает, может всё обошлось бы, м?
Радостно гоготнув, Джонни вписывается в очередной внеурочный поворот и сбавляет скорость только ради того, чтобы не перелететь по инерции через руль мотоцикла. Что и требовалось доказать: его собственный внутренний навигатор, никогда не сбоивший прежде, не дал осечку и в этот раз; вот она, студия, игриво подмигивает неонывыми огоньками лого радиостанций и так и манит к себе потенциальных преступников провернуть под своей крышей нечто совершенно космическое.
- Ты ведь умеешь водить вертолёт?
Вопрос, который должен был прозвучать ранее, но по какой-то причине так не увидел света раньше этого щепетильного момента, когда поздний водитель назойливо пытается уткнуться мордой в зад мотоцикла, на котором гордо восседает Джонни Гэт, задающийся философскими рассуждениями. Разумеется, с таким хамством и противным сигналом клаксона он мириться не собирается, и, бросив «держись крепче, детка», даёт задний, смачно вписываясь в бампер сзади стоящего невтерпёжника, затем снова с рыком мотора газует навстречу пустующему шоссе и искомому небоскрёбу, оставляя позади себя охуевать от такого поворота колеса Судьбы подвернувшегося ему под горячую руку водителя.
- Ну, так умеешь? – только здесь и сейчас аттракцион невиданной щедрости: терпеливый Джонни Гэт, задающий вопросы по нескольку раз, если с первого раза его не поняли или размышления отняли слишком много времени. Он уже стоит обеими ногами на земле и возится с оружием, проверяя магазин и скорость перезарядки, чтобы в самый ответственный момент не стать жертвой собственной недальновидности. Ночь в самом разгаре: темна, тиха и полна заговорщески ухмыляющимися гангстерами. Ладно, с «полна» - это преувеличение, ибо гангстерская морда всего лишь одна, но зато какая. И хозяин оной медлить не собирается. – Нам как раз пиздец как надо угнать один. Он на крыше этого здания, - Джонни указывает куда-то вверх, в сплетение пожарных лестниц, обвивающих задний фасад студии. – А потом мы полетим веселиться. Правда… для начала нам нужно до него добраться, а студия закрыта, и, в общем… попробуем пока пешком.
То, что сам Джонни сможет выдержать многометровый подъём по проржавевшей, но выглядящей надёжной лестнице, он не сомневается – ему и не такие расстояния удавалось преодолевать исключительно на своих двоих. Но при взгляде на Ребекку его уверенность начинает нервно колыхаться, как плохо приваренная к основной конструкции деталь на сильном ветру. Поэтому, ещё немного подумав, он максимально пренебрежительно машет рукой и добавляет:
- В конце концов, выбьем окно, пристрелим охранников и поедем на лифте. Как тебе такая идейка?
На деле сам Гэт знает, как подстегнуть боевой дух любого другого члена банды. Достаточно сказать: «а сейчас мы летим стрелять из РПГ по живым людям», как воодушевляемый разразится радостным воплем или же замечется в желании поскорее начать операцию. Только что делать с дитём компьютерных технологий он даже не догадывается. Вообще, Джонни тащил её на улицу только для того, чтобы хорошенько накачать алкоголем и навеселе поехать громить город. Итого город они разгромить успели, только вот до злачного места так и не добрались. Посулить ей дать денег на новый компьютер? Ну, это будет совсем несерьёзно и по-детски. Дескать, доченька, ты у меня учись хорошо, а папа на Рождество подкупит Санту, чтобы тот принёс тебе шайтан-машину. Поэтому Джонни заходит с другой стороны, давя на недавно пережитое и, конечно же, не забывая давать вечные обещания, кажущиеся в свете последних событий чем-то из разряда научной фантастики начала двадцатого века.
- Вообще, - он делает первый шаг, и лестница под ним опасно скрипит и корёжится. – Мы не на экскурсию летим. Босс говорила, что у этих отморозков где-то за городом есть лаборатории. Будет весело скинуть на них парочку гранат, – помедлив Джонни подаёт Ребекке руку, чтобы она лезла за ним следом и держалась на всякий случай, дабы не оступиться и не рухнуть вниз. – Если бы они у нас были, конечно. Но у нас наверняка будет бензин и какое-нибудь взрывающееся оборудование. Разворошить их муравейник – проще простого. Мы ж, блять, не дилетанты какие.
На счастье обоих где-то в районе пятого-шестого этажа оказывается незапертым окно, что само собой отметает возможность воя сигнализации раньше времени. Гэт прижимает палец к губам, приподнимает оконную раму повыше, чтобы рыбкой нырнуть вовнутрь помещения. Его нет минуту, две, три, затем его лохматая бандитская морда показывается по ту сторону окна, и он поднимает большой палец вверх, сигналя, что всё в полном порядке. Судя по обстановке, они оказались в каком-то одном и сотни офисов, где царствует бюрократия и голубые экраны мониторов. А ещё троица охранников в отрубе, которых в спящий режим отправил Гэт минутами ранее. Подозрительно везёт, вот что.
- Давай тихо, - шикает Джонни в самое ухо напарнице и скрывается за поворотом в тёмном коридоре, из которого вдруг резко вскидывается его лапища, хватает девушку за рукав и утаскивает во мрак. – Заебись будет, если ни на кого не напоремся.
Впереди красными огоньками мерцает пожарная сигнализация и цифра шесть на этажной панели над створками лифта. Джонни всё теми же мастерскими прыжками достигает цели, жмёт кнопку вызова, и кабина ненадолго озаряет своим ярко-жёлтым светом весь коридорный рукав вплоть до высоких стеклянных окон. Джонни утрамбовывается в кабину напару с Ребеккой. Джонни доволен, как слон, когда жмёт кнопку последнего этажа. Несколько минут они едут в гробовой тишине.
- Что-то прикинул так, - вдруг делится своими откровениями Гэт, поглядывая на себя в висящее в кабине зеркало. – Что будет некруто, если нас вычислили по камерам внутреннего слежения и встретят на крыше с винтовками наперевес. Поэтому давай-ка. Мне за спину и держи пистолет.
Отдав оружие, Джонни сам берётся за автомат. Его опасения не напрасны – мало ли что может приключиться, особенно если учитывать, что огонёк баттхёрта у легавых до сих пор не погас. Но на их счастье на крыше не оказывается ничего, кроме сшибающего с ног первым порывом ночного ветра и красующегося на фоне города одинокого вертолёта.
- Класс, - упирая руки в бока, замечает Джонни, но убирать оружие не спешит. Он прибавляет шагу, взбирается по лестнице на площадку и по-хозяйски ныряет в кабину вертушки. Если удача не передумает и всё так же продолжит сопутствовать им всю дорогу вплоть до пресловутых лабораторий, то это будет один из лучших дней за последние несколько недель. Джонни Гэт уже готовится отпраздновать свою, то есть, конечно же, общую победу в одной из тошниловок Стилуотера, потому как на большее ему банально не хватит награбленного.
- Ну, где ты там? Держим путь на запад отсюда. Я скажу, где зависнуть, - он призывно машет рукой, намекая на то, что неплохо бы составить ему компанию и подняться наконец на воздух. – Давай-давай, смелее. Когда всё закончится мы наебенимся, как последние твари. Если ты, конечно, не надумала бросить пить и не перешла на виноградную шипучку. Вдруг, - с этими словами Джонни захлопывает дверцу и устраивается дожидаться подельницу и изучать карту, дабы нигде не налажать и не испортить самому себе праздник.
Отредактировано Johnny Gat (09.06.15 02:49:06)
Вспомнив, конечно же, абсолютно достоверные и максимально приближенные к реальной жизни знания, подчерпнутые прямиком из стареньких эпичных боевиков, в которых бочки взрывались сами по себе, а мотоциклы с главными героями во главе легко и непринужденно прыгали по вагонам движущегося поезда, Ребекка раз и навсегда уяснила, что, собственно, этот самый мотоцикл – худший транспорт для побега. Одно дело, когда бодрым боевикастым мужичкам вражеские пули прилетали аккурат под ноги и никак не касались ни их самих, ни шин, ни транспорта в целом, а другое дело, когда за тобой лично свирепо гонится банда торчков, которая с дюжинным желанием рвется бить как можно более подлее и беспощаднее. Впрочем, кто бы стал слушать ее возражения, если сегодняшний прямо-таки сразу готовенький – хоть на площадку загоняй и сценарий в руки – покоритель эпичных сцен за время своего отсутствия припас отнюдь не бронированный (или хоть сколько-то крепкий) джип, а двухколесного друга, который, к сожалению, не обладал невидимым щитом для спины Ребекки, если же вдруг ее внезапно решат расстрелять или догнать, или даже простенько так пнуть. Мысленно смирившись со своей участью, попрощавшись (в который раз за вечер) со всеми бродячими в церкви кошками, ну и заодно с милой продавщицей китайской еды неподалеку, Крейн, удивительно бодро для будущего покойника, запрыгнула на заднее сидение мотоцикла. Руки ее не слушались, по началу разомкнувши пальцы и представляя себя эдакой веткой – бревнышком – на ветру, Ребекка как можно дольше старалась избегать вынужденных объятий, но потом, как оно бывает в ситуациях, когда тебе вовсю грозятся шмальнуть в спину, пришлось. В конце концов, это было ради ее же безопасности. Для Гэта, должно быть, это было чем-то из разряда «А, ты тут вообще? Я и забыл», но вот для Крейн любой телесный контакт сопровождался муками призванной бури эмоций, когда внутри нее борется маленький миссионер с навязчивой идеей мироненавистничества и вполне себе обычный человек, который просто-напросто крайне озадачен активным бегством от любой близости с людьми. В общем, за тягучей пеленой размышлений о жизни бренной и моментами, когда ее тянут за руку то туда, то сюда, Ребекка успела расслабиться, в некоторой степени. Джонни был теплый и даже немного мягкий, что, само по себе, не должно быть таким уж удивительным явлением, учитывая, что у него бьется сердце и он, в принципе, живет. Но, поминая его славу непробиваемой гордости всех Святых, невольно думается, что человек был сделан из стали и маленькой щепотки безрассудности. Возможно, Крейн даже рада такому удивительному открытию. Как говорится, ya live, ya learn, right?
Заигрывающее рычание мотора явно настораживало, ровно, как и тот факт, что за все еще неоткрытой дверью топтались надоедливые спутники, норовящие заключить Святых в объятия вечно зеленого прихода. А может просто потоптаться на них под какое-нибудь незадачливое регги, тут уж как оно – все от настроения зависит. Скользнув взглядом туда – дверь резко открывается, оттуда выбегают ошалелые Самеди; скользнув взглядом под ноги – из-под колес вырываются клубки черного дыма, шины ревут от слишком сильного трения с асфальтом, и, наконец, мотоцикл резко дергает с места. Ребекка инертно дергается за ним, ударяясь щекой о спину Гэта, которая теперь не казалась такой уж мягкой. Впрочем, даже возможное нападение вечно приправленных специями братьев чуть позже перестало походить на откровенно дерьмовую альтернативу, ведь Ребекку шатало из стороны в сторону, подкидывало на каждом камне под ее же забористое и матерное «ой» и грозило выкинуть с сидения на всех поворотах, которые преодолевались тяжело, кропотливо и, наверняка, сопровождались самодовольной улыбочкой водителя. Ей постепенно начинало казаться, что все происходящее – какой-то заговор на ее скорейшее наложение в штаны и бегство с воплем «ну вас нахер».
- Я бы была не против, знаешь ли, - кричать, восседая на байке, не самая лучшая затея, но эмоции же, черт возьми, куда их деть? Возможно, катись они чуть дольше, девушка вполне могла бы умудриться вспомнить имена всех своих родственников до n-го колена, обложить их матом… Да и все равно не успокоилась бы. Происходящее становилось слишком инертным, будто они находились в джунглях, и Ребекка вроде как должна сечь что к чему, да вот только ее чутья хватает лишь на то, чтобы увернуться от стремительно летящего на ее лицо столба, или ее лица, летящего на столб… В общем, тут не получилось бы, как с маленькими паучками – не пугай его, он тебя больше боится. Столбу было плевать, и сейчас Ребекка явно и очень сильно ему завидовала.
Все стало немножечко хуже – хотя каждый раз спрашивалось, а куда уж больше – когда в лицо засветило лого стилуотерской радиостанции и маленький вопрошатор Ребекки Крейн резво замигал красным, намекая, мол у них здесь водятся вертолеты, а еще куча полезных девайсов. И если второе ее несказанно радовало и сподвигало вспомнить себя маленькой девочкой, вопящей «и это, и то, и вот еще это», собирая с полок все увиденные вкусняшки, то первое заставляло вопросительно хмыкнуть под нос, заключая, что для полной радости всей этой картины не хватало угробить вертолет. И, о, надо же, ее спутник на сегодняшний вечер тоже задался оным вопросом, да вот только реакции у них явно разнились – если Крейн была готова закопошиться в судорожном отрицании, то Гэту только волю дай какой-нибудь летательный аппарат разбить и себя чуть не угробить, он тут как тут. Так вот.
- Тебя же не остановит, если я скажу, что не умею… - Почти прощебетала, нет, пролепетала Ребекка. Причем практически себе под нос, ведь ответ действительно не играл здесь никакой роли. Распределение ролей в данном раскладе не было таким уж трудным – либо «он стреляет, она ведет», либо наоборот. Это как в любой попсовой группе, где рыженькая, темненькая и светленькая, ну, просто сам б-г велел. Да вот только и с музыкой такого направления, и со стрельбой у айтишницы было одинаково худо да бедно. Она даже не заметила вновь ревущего мотора и довольно увесистый удар задницей – не своей, конечно, мотоцикла – о какого-то незадачливого мимохода. В ее голове мерно и мирно лилась мелодия из «кто хочет стать миллионером», когда игрок долго и мучительно выбирает правильный ответ на вопрос, а Крейн медленно доходит до состояния вареной картошки. Почему? Потому что правильного ответа нет, но вот от картошечки она бы сейчас не отказалась.
Они уже давно остановились, а Ребекка все крутила надоедливую мелодию в голове до тех пор, пока не вспомнила, что Джонни Гэт то дважды не спрашивает, а она имеет все шансы остаться в гордом одиночестве посреди улицы на байке с разбитой задницей. Что как бы не прельщает.
- Да ну как бы... – Не слишком уверенно тянет хакер и продолжает перебирать возможные концовки данного события. Видимо, кондиция охеревания от происходящего настолько хороша, что Крейн даже показалось забавным, если она упадет на какой-нибудь аэродром, смачно уткнувшись носом в землю. Эдакий «привет». Только потом Босс уткнет ее носом в землю за то, что она уткнула носом в землю ее лейтенанта. В общем. – Умею.
Ну, в симуляторы то она точно играла, которые в торговых центрах стоят, причем там указывалось, что они максимально приближены к реальности, поэтому сомнений не было – умеет. Даром, что дверь открыла не с первого раза и вообще еле вытянула ее на себя – тяжелая, зараза – но все эти рычажки, кнопки и попытки «зависнуть» в воздухе дело практики. Оно ж как на велосипед сесть, раз поездил, запомнил и на всю жизнь. Джонни Гэт, тем временем, степенно роется в собственной коллекции оружия на сегодняшний вечер, а Крейн вовсю пытается найти макаронины в своей голове, которые отвечают за мыслительный процесс, причем из рук вон плохо даже для макаронин. Не найдя ни одной, смиренно вздыхает, поднимаясь с транспорта и мысленно благодаря его за то, что он ее все-таки удержал и даже не покалечил. Хотя улететь на байке в темное ночное никуда кажется не таким уж плохим вариантом прощания с миром бренным, huh? Но ее напарник, долгих лет ему здоровья, уже придумал куда более веселый способ угробить себя, решив, что подниматься по ржавой лестнице в самую что ни на есть высь - это очень весело и классно. Ребекке то, в общем, в этой жизни уже ничего не нужно, поэтому она морально распласталась в жесте «ну что тут можно поделать» и проследовала за святым, однако самосознание вопило напоминанием о том, что она до дрожи в коленях боится высоты. Впрочем, шагнув на пятую ступеньку вспоминать об этом было уже поздно, а смотреть под ноги еще слишком рано.
- Прям уж так уж сразу скинуть? Тебе даже не интересно, вдруг там что-нибудь эдакое? Типо… Ну, - Ребекка стрельнула взглядом в Джонни, который как раз подавал ей руку, чтобы помочь подняться, и попутно раздумывала чем бы можно заманить ударенного на голову человека. – Самое убойное пойло в мире.
О, Ребекка, да ты мастер. Однако уговоры она затеяла не просто так, ведь, если ей обещают золотые горы, то она должна хотя бы успеть их рассмотреть. В обещания она, конечно, слабо верила, но инстинкт «вдруг чо» делает с людьми непросительные вещи и подталкивает в спину, томно нашептывая на ушко: «Сотвори какую-нибудь тупую хуйню». Инстинкт этот, конечно, не спасал от судорожного вздоха, который издаешь, когда видишь на какую сраную высоту поднялся и как сам же с этого срешься, но в тенденции сегодняшнего вечера это не казалось таким ужасным. Ей же еще вертолет пилотировать! Авось потом в ВВС возьмут. В детстве она частенько грезила о том, чтобы стать эдакой боевой дамой, которая будет управлять самолетами, будто детскими машинками. Ну, эти образцовые, все из себя американско-дримные леди внушали определенный трепет, да вот только до них нужно было дотянуть, но Ребекка как-то не шибко сильно смогла.
Крейн пообещала себе как-нибудь обязательно отучить Гэта хватать людей за руки и уволакивать их в темноту, особенно если дело касается людей неопытных, скромных, умных, обожающих свой компьютер больше, чем всю жизнь. Так ведь и инфаркт схватить недурно. Но с возмущениями она в очередной раз опоздала, потому что если кого-то из Святых озаряет идеей, то это происходит максимально молниеносно и внезапно – просто, как удар топором.
- Ты просто искришь перспективами, - Ребекка неуверенно принимает в руки оружие, первую секунду стоя с выражением лица «АЛЕ ЭТ ХТО», но затем даже нашла где у него курок, а из чего пулька вылетает и заметно успокоилась. В конце концов, ей пора бы и привыкнуть, ведь не первую минуту с Гэтом знакома. Согласиться идти с ним на прогулку и удивляться, чего это вдруг они решили половину города разрушить, уже глупо, а постоянно впадать в шок от увиденного – тем более. Но Ребекка, просто как типичный сыночка-корзиночка, все еще не могла смириться с собственной участью, хотя хаотично активно успокаивала себя фразой, мол Гэт считается непробиваемым и живучим как последняя сволочь, поэтому его друзья, по идее, автоматически становятся такими же. Она уж было приложила пистолет к груди, будто из него не стрелять надо, а держать как оберег как можно более ближе к сердцу – поможет, ага. Но ожидания святого не оправдались и на этом Ребекка могла бы спокойно вздохнуть, если бы не взбудораживший ее вид вертолета, красивым особняком стоящего впереди.
Прямо вот так, вблизи, он казался монстром на фоне маленьких карликов-домов, хотя это все и было обманкой зрения и ее собственного страха, но ноги подкашивало и ручки заметно трясло вполне себе реалистично. В общем, пока в голове айтишницы играл симулятор первого свидания, она еле-еле пыталась добрести до вертолета. Добредя, убедилась, что открывать двери против сильнющего ветра - затея не только забавная для наблюдателя со стороны, но еще и болезненная для ее лба. Ойкнув, взвизгнув и кое-как забравшись вовнутрь, Крейн с тяжелым вздохом пришла к выводу, что:
- Пиздец.
Перед ее глазами вспыхнули красным-синим-зеленым всякие кнопочки, лампочки и надписи, а в душе появилось сомнение, что вы, сударь, в своем ли уме, заставляете даму чуть ли не космический корабль пилотировать. «Ла-а-адно», - попутно затянув мысленную унылую песню, протянула Ребекка чуть ли не вслух и тряхнула головой. Она невольно захотела обратиться к Гэту с пожеланиями счастливого пути и просьбой вспомнить все хорошие моменты из жизни, потому как этот самый путь может оказаться для него последним, но вовремя осеклась. Должно быть, поэтому пилоты самолетов всегда те еще лживые сукины дети – профессиональное. Ведь никто не любит панику. Джонни, конечно, не завизжит словно девочка, но вдруг… Ее хватило лишь на некоторую печаль от того, что притянуть с собой пару электронных ништяков из офиса весьма трудно, если весь путь до крыши тебя волочет за руку безумный азиат. Но это можно как-нибудь потом организовать. В качестве уплаты за причиненный моральный ущерб.
Скользнув рукой по всяким тумблерам, рычажкам и прочему, Ребекка через несколько секунд заметно обрадовалась – опа, радио. Ловило так себе, то ли в датчиках дело, то слишком высоко они находилась даже для радиовышек, но из слабеньких колонок лилось задорное «Strong Enough» и Крейн невольно замотала головой в такт, натягивая на себя наушники. Все хорошо, коль не в тишине. В ее то ситуации вообще все хорошо, коль не Ребекка за штурвалом. Но не суть. Дернув рычаг вперед, вертолет слегка кренит носом вперед, упираясь в крышу, но не беда, хакер вроде уловила нужный темп и вообще направление, и с богом, да верой в лучшее будущее начала постепенно подниматься в воздух. Вертолет слегка мотало, трясло и вообще он как будто пытался подать признаки жизни, которой давно не было, но затем утихомирился. На пару секунд. После чего его снова резко дернуло вперед, и Ребекка чуть не сделала бочку (или как оно там называется), но вовремя спохватилась и вернула аппарат в прямое положение.
- Ну-у-у, - протянула Крейн сквозь шум радиостанции. – Как-то так. И вообще… Ты действительно веришь, что все закончится?
Хотелось продолжить, мол сам посуди, ты не видишь кто за штурвалом сидит?! Но слова замялись под очередным всплеском боязни высоты, и хакер судорожно сглотнула. Не то что бы ей не нравился вид ночного города под ногами, но все это было слишком… Не здесь. Как будто она в бредовом сну, где ее преследуют травяная мафия и сумасшедший азиат, да парочка копов в придачу, а все остальное – нереальное, мягкое как зефирка, врежешься и не заметишь. Проверять это не хотелось, поэтому Крейн, вынужденная страхом потерять все лопостя о ближайшие вполне себе твердые здания, набрала достаточно высоты, чтобы пролетать над самыми дылдовыми небоскребами. Кое-как вспомнив, что Гэт говорил что-то про запад, девушка сделала считалку «север-юг-запад-восток», тыкнув пальцем в воздух куда-то направо и резко взяла направление туда. Само собой, она сомневалась, что там будет какая-то шибко большая лаборатория, разве что маленькая комнатулька, где варят мет и прочие сериально-популярные ништяки, но, надо признать, Гэт сумел зажечь в ней что-то, что кличут адреналином и посыпают эмоциональными пересказами сверху. Так что, если существует такая мотивация, называемая «за идею», то Крейн сейчас может перерасти просто-таки в ранг просвещенного этими самыми идеями по самую макушку.
- Не так уж и плохо, да? – Для девушки, которая последний раз пилотировала виртуальный вертолет в абсолютно пьяном состоянии. – И все-таки, куда именно мы летим? – Ребекка бы и рада узнать точные координаты, если бы умела по ним нормально ориентироваться, но поскольку они оказались бы для нее пустыми цифрами, на эту затею быстро забила. Как и на название улицы и примерный внешний вид, потому что знать свой город исключительно по гугл-maps это вам не шутки. Да и вообще, Гэт должен был догадываться, на что идет, когда сажал местного запуганного задрота за штурвал вертолета. Тут вообще любые шутки плохи. И пока развеселая и драматичная Шер лилась из колонок своим хриповатым голосом, Ребекка издала нечто, схожее с «яху-у-у» и подлетела как можно ниже к речушке, через которую они пролетали. Брызги летели во все стороны и вообще разрезаемое напором вертолета водное пространство выглядело весьма эпично, особенно ощущаясь под самыми ногами юного дарования летного дела. Крейн дернула вертолет направо-налево, грозясь исполнить мастерский трюк, но ее прервали. Или прервал. Но вряд ли в штабном полицейском вертолете скромно восседал бы один единственный пилот, поэтому вывод напрашивался сам собой. Сначала ее ослепил свет огромного фонаря, которым светят, когда хотят выследить преступника и показать его судорожно убегающую тушку в новостях или просто выжечь кому-нибудь глазные яблоки, а затем мигалки, которыми аппарат сверкал, аки рождественская елка. Красно-синяя такая елка.
- Ой, ну… Им не надоело? – Вопрос, адресованный скорее самой себе, потому что с какой это стати блюстители порядка смеют прерывать истинное счастье человека?! Может он впервые вкус жизни познал, а тут они прилетели, кричат что-то в громкоговорители и не дают бедной Шер дотянуть свою дюже драматичную песню. Поняв, что ситуация снова получается весьма неоднозначной, а сегодня решение оных лежит на плечах Гэта, Ребекка повернулась к нему, вполне справедливо прося:
- Скажи мне, что ты сможешь с ними разобраться.
И когда из-за «спины» одного вертолета, словно в пафосных фильмах, вылетели еще два, Крейн незадачливо охнула, примерно прикидывая, сколько очередей из пулемета надо выпустить, чтобы они, наконец, отстали. Неужели полиция не различает, когда нужно просто позволить людям наслаждаться их насыщенным вечером? Впрочем, это далеко не единственное, что интересовало ее на данный момент. Она как-то резко дернулась, хватая азиата за плечо и впившись в него взглядом, полным праведного удивления, завопила:
- Скажи мне, что у нас есть парашюты.
Потому что, если нет, то им справедливый и вполне такой полный пиздец. Нет, они имеют шансы упасть в речку мягко и более менее целостно для собственного организма, но, если не поторопятся, то им предстоит гордо встретить лицом уже твердую поверхность, вполне себе осязаемую и, при данном раскладе, летальную. Ведь одно дело поднять вертолет, а совсем другое - этот вертолет посадить. Конечно, если бы на хвосте Ребекки не висела тройка коповских цепных орлов и у нее бы имелся часик на тренировки, а может быть даже видео-инструкция, то все это могло бы пройти куда спокойнее, но выбирать не приходилось.
«Ла-а-адно», - снова протягивает Крейн, весьма настойчиво вцепившись пальцами в штурвал. Перелетев воду и оказавшись на этом самом «западе», ее взгляд вцепился в заброшенное здание, около которого царило огромное большое ничего. Возможно, там было поле, а может быть это был какой-нибудь военный комплекс, но издалека и в темноте, ввиду отсутствия должного освещения, да к тому же в судороге страха, было не разобрать. Взгляд хакера метался то туда, то сюда, явно показывая ее абсолютно растерянность в данном вопросе, поэтому правильным было утверждено решение, рандомно вытащенное из мыслей.
- Сейчас мы будем падать, - и награда вручается Ребекке Крейн за самые лучшие слова поддержки. - Так что, если вдруг хочешь признаться в чем-то или про тяжелое детство рассказать, то можешь начинать.
Накренив вертолет вниз, девушка начала постепенно сбрасывать обороты лопастей, тем самым снижая скорость и пытаясь изобразить из этого металлического гиганта мотылек, парящий навстречу земле. Получалось у нее скверно, да и визжащие в громкоговоритель люди как бы подначивали поторапливаться, поэтому должного восторга от своих умений пилотирования она не сыскала. Зато в очередной раз успела попрощаться со всеми, в глубине души надеясь, что Гэт снова утянет ее куда-нибудь в темноту, откуда она выскочит живой, здоровой и, желательно, домой, прямиком на мягкий диван.
Отредактировано Rebecca Crane (12.06.15 02:41:48)
Когда Джонни мысленно шутил про шайтан-машину, полную готовности быть презентованной для Ребекки на такой светлый праздник, как Рождество, он и подумать не мог, что его ироничные соображения окажутся в действительности тем, чем он и предполагал. В технике он был так себе. Умел водить машину, как бог – ну да, есть такое; мотоцикл служил для него продолжением самого себя, а не наоборот – ну как без этого?; с оружием обращался так, как будто в своё время успел пройти несколько горячих точек, при этом сталкиваясь один на один с целыми батальонами вооружённых до зубов противников – ну… Только вот вдолбив себе в голову, что «рождённый ползать – взлететь не сможет», как-то смирился с собственной нелюбовью ко всему передвигающемуся по воздуху транспорту. Но, будучи по природе натурой прямой, но противоречивой, Джонни всё же не видел иного выхода, кроме как именно сегодня и именно сейчас перебороть в себе эту незамысловатую неприязнь, связанную больше с тем, что он попросту не умел обращаться с пультом управления всё тех же вертолётов. Взвалить же всю ответственную часть на плечи той, кто разбирается в этом получше твоего – отличная идея, разве что Джонни никогда не учитывал фактор риска. Для него подобного попросту не существовало. Когда ему однажды обронили как бы между прочим: «не можешь ли поосторожнее?», он недоумённо ответил, что по-другому не умеет. Так вот. Он действительно не умел думать и поступать «по-другому», прекрасно зная, что третьего не дано – либо они сейчас действительно провернут хитроумную операцию, зародившуюся так же спонтанно, как и приведённую в исполнение; либо закончат свою жизнь на обломках дымящейся машины.
Так-то Джонни был совсем не рад последнему варианту, поэтому свято верил в своего персонального компьютерного гения, чьи знания в технике не ограничиваются скорбным набором «вот это вот, вот это и это вот». По его скромному мнению человек, разбирающийся в таких хитровыебнутых детищах прогресса, как персональные компьютеры, их уменьшенные версии, ещё более уменьшенные версии, переносные, водонепроницаемые, швыряемые с высоты Эмпайа-Стейт билдинг и прочих электронных монстрах, должен понимать и «вот это вот». И пока Ребекка разбиралась со всеми открывшимися перед ней перспективами, на которые гангстер даже не глянул, сам Джонни был занят весьма серьёзным изучением разложенной на коленях карты, которую он успел откопать, шарясь по пассажирскому отсеку. Развернуться в этом вертолётике было негде, и ему слабо представлялось, как вообще там может ютиться съёмочная группа, которая насчитывает отнюдь не одного человека. Не эскадрилью же вертолётов они выпускают в воздух всякий раз, когда отправляются на съёмки. Наскоро решив, что подобные размышления сейчас ни к чему, Джонни приходит к неутешительному выводу, к какому приходил всякий раз, когда видел чрезмерно округлых барышень в костюмах ангела: «не взлетит». Но мироздание, привыкшее поступать методом от противного, как-то влияет на зашивающуюся в своей кабине Ребекку, и вертолёт приходит в движение, которое весьма грубо заканчивается не самым высоким словом «вниз». Джонни лишь успевает схватиться за ремень безопасности, так как дверей в пассажирском отсеке нет, и он впервые обязан прибегнуть к такой элементарной вещи, как собственная относительная сохранность. На секунду к нему возвращаются воспоминания о том, как он поклялся больше не пускать за руль женщин. Но руль – не штурвал. Даже посади его сейчас рядом в качестве второго пилота, он бы глядел охуевшей совой по сторонам, совершенно не получая удовольствия от того, что чувствует себя идиотом.
- Ух, ёба! – снедаемый любопытством Джонни-таки поднимается с места, когда вертолёт более-менее освоился в воздухе, и заглядывает к своему пилоту за широкую спинку кресла. Перед его глазами переливаются и мигают с таким рвением, с каким не подмигивают шлюхи мимо проходящим, какие-то неведомые экраны, а обилие рычагов и кнопок вовсе заставляют его задуматься о том, туда ли он свернул на своей дороге жизни. Даже на секунду хочется уйти на пенсию, ибо вот оно – будущее, в котором он ничего не понимает. И по сценарию здесь должна оказаться речь, в которой бы Джонни призвал пилота позаботиться об этом обществе, которое он собирается покидать, но… Но его напарница справляется – справляется же? – несмотря на то, что машина то набирает скорость, то постепенно теряет её, но держится, чёрт возьми, в воздухе, и сам факт заставляет Джонни радостно улыбаться, забыв про недавно пережитое потрясение. – И ты правда в этом шаришь? Ну пиздеееец.
Ему хочется одобрительно хлопнуть Ребекку по плечу со словами «я же говорил», даже невзирая на то, что ничего он толком и не говорил, только поставил несчастную перед фактом: «сейчас мы летим на разборки, и ты будешь пилотом, возражения не принимаются»; но обстоятельства складываются таким образом, что он способен лишь на нечленораздельный вопль, судя по всему выражающий бешеный восторг. Подобное он испытывал всякий раз, когда на бешеной скорости рассекал по городу, пытаясь не то выжить, не то получить удовольствие от езды – Босс была ещё большим лихачом, нежели сам Джонни, поэтому никто из них двоих не удивлялся, если вдруг ей приспичивало прыгать с обрыва, как с трамплина, приземляясь посреди шоссе и тут же провоцируя локальный пиздец с перестрелками, мигалками и отборным матом или криками ужаса случайных прохожих с не менее случайными водителями. И это было самым безобидным из всех забав, что вообще могла придумать светлая голова лидера «Святых». Иронично отмечая про себя сходство и тягу – пускай и не особо осознанную – к острым ощущениям, Джонни приходит к выводу, что у Босса может появиться конкурент. И ему как-то уже некогда ориентироваться по сторонам света и направлять своего пилота на путь истинный, потому как переключатель его внимания с недавней задумки на что-то более захватывающее работает исправно: тогда ему хотелось, чтобы лаборатории «Самеди» взлетели на воздух, сейчас ему хочется полетать самому, но с куда менее плачевным результатом. Тем более у Ребекки так отлично выходит. Его устраивает, что вертолёт мотает из стороны в сторону, что риск уткнуться носом в землю куда выше, чем долететь спокойно и безо всяких чрезвычайных ситуаций, его устраивает даже то, что до них вновь доебались легавые, хотя их приветственный свет в лицо он встретил с негодующим «ууу, бля!». Привыкший жить одним днём и обставлять всё так, чтобы он очень уж походил на последний, Джонни Гэт мало думал о собственной смерти. Она была чем-то самим собой разумеющимся, но отстающим на один шаг. Всегда в проигрыше, ибо гангстер ухитрялся улизнуть у неё из-под носа всякий раз, гордо задрав голову и продемонстрировать своё к ней отношение в виде поднятого вверх среднего пальца. Поэтому вновь сталкиваясь нос к носу со смертельной опасностью в виде подсевших на хвост копов, Джонни думает не о том, как это мучительно – умирать в огне со сломанными руками-ногами, а о том, как бы выжать из ситуации максимум веселья. Всё-таки правду говорят о нём – он конченый псих.
- Хуйня вопрос, смогу, - Джонни всё ещё балансирует меж небом и землёй, страхуемый лишь операторским тросом, который опасно натягивается всякий раз, как вертолёт кренит вперёд, и сильно сдавливает грудную клетку ремнями безопасности. То, как «святой» вообще влез в него – долгая и странная история. В тот момент в нём на секунду проснулся доселе дремавший здравый смысл и воззвал к остаткам жизнелюбия, дабы те побудили в нём вполне справедливый страх за собственную лиловую шкуру. И пускай Джонни было фиолетово до того, вывалится он из отсека или нет, всё равно его странное тёмное и поддающееся не менее тёмным соблазнам здравомыслия альтер-эго сделало всё за него. – А надо ли? Смотри как они упорото летят в стену!
На следующий отчаянный вопрос, задевающий весьма щекотливую тему обоюдного выживания, Джонни предпочитает молчать, так как не знает, что бы соврать покрасившее, чтобы не посеять панику. Они всё-таки ещё в воздухе, а барышня впервые «в поле», чтобы подвергать её подобным ударам. Хотя… после всего пережитого неутешительное откровение покажется ей пустяком. Для Гэта бы точно показался. Но тут его вновь огорашивают очередной репликой, и гангстер чуть ли не разводит руками.
- Спасибо, - искренне, от души так, сосредотачивая все благодарственные резервы в одном слове, выдыхает Джонни, судорожно озираясь по сторонам и пытаясь понять, куда именно они «будут падать». Зрительно он успевает выхватывать лишь красно-синие всполохи, озаряющие индустриальный пейзаж вокруг: нагромождения ангаров, остовов старых автомобилей, лежбища стеллажей, коробок и досок, а где-то с краю всего этого величия стоит, пронзая небеса. – Сосна?..
Джонни не успевает подумать о том, откуда дереву взяться на забетонированной почве, и, тем более, достичь такой высоты, потому как вертолёт начинает резко кренить к земле, вызывая ликование у любителей гравитации и чёрной космической материи, а лопасти с треском срезают часть веток у обратившего на себя внимание отпетого гангстера дерева. Под вопли аварийного предупреждения и нелицеприятного скрежета Гэт приходит к очередному неутешительному выводу за сегодняшний рэйд, поэтому если он не поторопится, их с Ребеккой обугленные тела будут хоронить в закрытых гробах, где даже никто не поцелует в лоб на прощание – очень обидно, особенно, когда в жизни и без того мало нежности. Ругнувшись, Джонни выпутывается из ремней безопасности, безапелляционно дёргает второй штурвал на себя, давая фору в несколько секунд, и следующим манёвром подхватывает Ребекку на руки. Вертолёт больше не качает, он просто летит навстречу бетону, поэтому Джонни даже как-то без внутреннего сметения сигает из кабины рыбкой, встречая неблагодарную жёсткую почву сначала коленом, потом плечом, а затем проезжая по ней спиной куда-то в мелкие заросли.
- Ммм, вау, - сквозь зубы цедит он, когда звёзды перед глазами перестают танцевать, как в кабаре, а сердечный ритм переходит из отметки «пиздец» в состояние «всё ок». Тут до его слуха доносится ничего хорошего не предвещающий взрыв, на что Джонни реагирует незамедлительно – желая укрыть подельницу собой от рандомно оторвавшейся и, конечно же, летящей в их сторону детали, он делает резкий рывок в сторону и, не удержавшись, вновь срывается на один уровень вниз, прикладываясь хребтом о деревянные ступеньки крошечного пирса. Ступеньки издают жалостливый хруст и трескаются под напором человеческого тела, а Джонни только и остаётся надеяться на то, что это действительно было подгнившее дерево, а не его кости. Теперь его точно можно звать «отбитым».
- Живая?
Сам Джонни хоть и не чувствует ничего, но знает наперёд – боль проявит себя; пробует пошевелиться, подносит к лицу сначала одну, затем вторую руку, шевелит пальцами и с коротким «бля…» роняет обе себе на грудь в жесте покойника. У него, кажется, нехило ударен позвоночник, да и затылок подозрительно ноет, но зато нигде нет признаков кровотечения, голова не кружится, дышится с трудом, но ровно, поэтому он с грехом пополам и скользя по мокрым доскам поднимается на ноги, делая опрометчивый первый шаг на левое колено, которое почему-то слишком подозрительно ноет. Ах да, точно, выпрыгивая из вертолёта, он первым делом запнулся из-за крена о ступеньку и принял коленом первый удар о твёрдую почву. Отметив про себя поведение старого ранения как «ну ёб твою мать», Джонни-таки встаёт, отряхивается как ни в чём не бывало и не без задора констатирует:
- Ну, парочку кварталов не долетели… ничего, пойдём пешком.
Теперь главной задачей становится не только поиск транспорта, который в Стилуотере раздобыть легче лёгкого, но и возможность держаться молодцом и не хромать. Последнее даётся Гэту с трудом, хоть он и пытается как можно меньше придавать значения раздражающему фактору, повторяя про себя «скоро пройдёт» наподобие мантры. Нет, оно действительно пройдёт, но скоро ли? Не хотелось бы, чтобы подобная мелочь испортила им остатки ночных часов, поэтому «святой» упорно продолжает шагать по направлению к кирпичному зданию, надеясь позже выйти к шоссе и словить если не такси, то как минимум какого-нибудь наивного владельца кабриолета. Всё равно легавые покружили над местом крушения и полетели восвояси. Всё, что угодно, лишь бы не доводить свою работу до конца… хотя, оно и к лучшему.
- Ч-чёрт… - Джонни, всё же добредя до заводской постройки, оступается и приваливается к серой кирпичной кладке с видом «брось меня, спасайся сама» и ожидаемо хватается за ноющую конечность. Кажется, он начинает себя ненавидеть за привычку играться с суевериями и шагать с левой ноги в неизвестность и с кровати по утрам. Результат этого самого шага можно оценить по состоянию старой травмы: мышцы неумолимо тянет вниз, а боль скапливается пульсирующим клубком где-то под коленом, что делает каждое движение ногой практически невыносимым. – Окей, пешком, но чуть медленнее.
Тут его взгляд наталкивается на то, чего он меньше всего ожидает увидеть, настроившись на зелёный и только такой цвет. На противоположной стене ангара красуется граффити, изображающее алого волка в чёрном обрамлении, и Джонни только хмыкает, дивясь собственной удачливости. Вот уж действительно «из огня, да в полымя» - сверзиться, удирая от копов, прямиком в лапы «Братства». И чего это они не повыскакивали на взрыв? Спят, что ли? Или умерли? Вот бы не умерли – иначе вся затея пойдёт прахом и с минимальными потерями.
- Да ты верно шутишь… Да ёба… М-да-а, - глубокомысленно комментирует увиденное и осознанное Джонни, таки отлепляясь от стены полный решимости двигаться дальше. Задерживаться им тут не стоит, всё же «Братство» те ещё вояки, но бороться с ними нужно серьёзно и явно не смеха ради, правда он об этом умалчивает, сохраняя невозмутимое выражение лица даже после того, как вслух дал знать, что всё слегка не в порядке. Но его здравый смысл вновь задремал, поэтому Джонни Гэт расслабляется и делает всё, что его мятежная душа желает. Только пускай она пожелает скорейшего заживления ноги. А-то несолидно как-то гулять, прихрамывая.
- Вот что, наркоконтроль слегка откладывается. Предлагаю угнать у этих недоумков тачку, ну и… Ну и дальше по маршруту.
С этими словами Джонни, теперь уже по стеночке и куда осторожнее, движется по направлению к повороту за угол, чтобы аккуратно за него заглянуть. Убедившись, что всё чисто, он подаёт Ребекке знак, но всё же достаёт оружие – мало ли что? Если повезёт, они проберутся до ближайшей бесхозной тачки как два ниндзя, но шумнут напоследок каким-нибудь пиротехническим приветом и дадут дёру в сторону заранее обозначенной цели. Если нет, то…
- Вот так… - приложив кирпичом об затылок охранника вполголоса бормочет «святой», заискивающе стреляя в сторону красного джипа глазами. Сверху раздаётся «эй, ты там?..» сменяющееся на «какого хера!», и Джонни понимает, что пора делать ноги в сторону автомобиля, пока не стало поздно. Только ноги не хотят делать сами себя и отвратительно подкашиваются на бегу, в то время как сзади уже начинают греметь выстрелы, поэтому снова тащущий, как на буксире, за руку Ребекку гангстер заодно и использует её в качестве опоры в самых критических случаях. В кабину Гэт буквально впечатывается с разбегу, забыв открыть дверцу, и втаскивает себя чуть ли не за шиворот на водительское сидение. У него не остаётся времени на то, чтобы свободно выдохнуть, потому как теперь он озабочен утрамбовыванием своей спутницы на соседнее кресло. А когда выстрелы раздаются совсем рядом, он вдаривает по газам, разбрасывая задником подоспевших «братьев» и срывается с места, всё так же традиционно вынося ограду мордой автомобиля. Несколько минут он просто ведёт по разухабистой дороге, прислушиваясь к атмосфере вокруг, позже выруливает на ленту шоссе и берёт курс на ближайшую забегаловку, как-то очень вовремя вспоминая, что алкоголь – лучшее обезболивающее.
- Хуясе, мда, - выдохнув констатирует Гэт, когда обстановка становится более-менее сносной, а хвост из красно-чёрных ублюдков услужливо перехватывают копы. Он всё ещё пытается не обращать внимания на боль, но её это не останавливает. Зато делает вождение слегка затруднительным занятием. Тут-то Джонни и начинает осознавать, что первоначальной целью вечера была пьянка. Но это же скучно – делать всё по порядку. – Знаешь что? Хочу нажраться. Заедем в бар, но ненадолго.
Джонни искренне надеется на то, что Ребекка не подумает, что он струхнул или что-то вроде. Тем более он не устал, он полон сил и готов к свершениям, разве что ему нужно слегка собрать себя по частям воедино, и это – для её же блага. Потому как ушибленный всеми частями тела Джонни Гэт слегка недееспособная модель. Или же способная, но лишь на режим берсерка, переходящий в камикадзе с последующим самовыпиливанием. А ещё его подозрительно начинает клонить в сон, из-за чего он чуть ли не бодает руль лбом, но вовремя вскидывается и вновь широко распахнутыми глазами продолжает следить за дорогой. Правда чёрт разберёт надолго ли его такого хватит.
Вы здесь » prostcross » межфандомное; » am i gonna what?!
