[AVA]http://sg.uploads.ru/yLXue.gif[/AVA]
[NIC] Manny Pardo[/NIC]
В грязных переулках невозможно дышать. Смрад многочисленных помойных контейнеров, содержимое которых зачастую валялось прямиком на избитом временем асфальте, казалось, оседал в лёгких тяжёлой субстанцией и сдавливал горло невидимой рукой. Ничего, кроме отвращения, не пришлось бы испытать случайному прохожему, пробиравшемуся сквозь лабиринты из невысоких стен трёхэтажных домов, исписанных тут и там непонятной простому обывателю символикой или же вполне доступной низменной бранью. Граффити – тоже искусство. По крайней мере для тех, кто отчаянно пытается выдать свои убогие трущобные творения за оное. Менни они совершенно не нравятся, потому как кривые закорючки, порождаемые вандалами годны только на то, чтобы быть закрашенными, а сами авторы – на отсидку за решёткой за вандализм.

Сегодня непростительно жарко. Жарко и чересчур задымлено – аномальная жара спровоцировала пожары в лесных массивах неподалёку от Лос-Анджелеса; и городским жителям, и так уж настрадавшимся от постоянного смога, теперь приходилось дышать едкой слезоточивой субстанцией, от которой можно было спастись лишь в том случае, если забаррикадироваться в ванной и включить холодную воду. Даже под вечер дым не осел, а духота не рассосалась, от этого городские запахи обострились до тошноты к ним. Менни всё чувствует. С недавних пор она чувствует куда больше, чем среднестатистический житель этого мегаполиса, и дело вовсе не в «полицейской чуйке», как любят шутить её коллеги.

Она ненавидит себя за то, кем она стала, а ещё сильнее ненавидит того, кто это с ней сделал. Простое дело о серийном убийце, терроризирующим город своими нетривиальными выходками и бьющим по рандомным точкам, тем самым обрубая концы следствию. Но она – талантливый детектив, она могла добраться до чего угодно и как угодно. И на этот раз ей удалось подойти слишком близко к опасной черте, чтобы быть утянутой в чудовищный мир крови и насилия. Как будто бы до этого ей всего этого было мало. Но прошлое теперь кажется ей невинной забавой. Детской шалостью.

В грязных переулках невозможно дышать, но она может и пренебречь этой особенностью живого организма, потому как лет пять как мертва. Пять лет она живёт на человеческой крови и давит всех себе подобных, стараясь отомстить за всё то, что сделали с ней. Виновник её становления рассыпался в прах – она отыскала его и зарубила на части простым кухонным ножом. Позже она узнала, что с ней было такое. Зов Крови, как там его, жажда мести, жажда насилия. Она специально не питалась все эти дни, чтобы напиться кровью своего Сира. Не то чтобы ей пошло это на пользу, скорее наоборот – её рвало от вампирского витэ сильнее, чем от человеческой пищи, да что там, она чуть не скончалась от отравления, и после этого возненавидела чёртово племя ещё сильнее. Прежде чем кто-то из более сильных и могущественных кровососов отправит её в объятия Окончательной Смерти, она прихватит за собой с десяток, а то и с сотню клыкастых ублюдков, выиграв свои пятнадцать минут славы в лотерее этого гнилого сообщества.

Они говорили: «слабая кровь». Смеялись, тыкали пальцем. «Рай богачей создан для ада бедняков», - цедили сквозь зубы. А после «элизиума» они отыскали отрубленные головы своей охраны в мусорных баках неподалёку от галереи, где проходило представление Князю города. И они знали, кто это сделал. Только почему-то не спешили её убивать. Почему? Боялись? Боялись, что она примкнёт к религиозному обществу, облюбовавшему западное побережье, и тогда их виллы заполыхают святым инквизиционным огнём? Всё, чего она хотела, было смертью абсолютно всех вампиров Лос-Анджелеса. И это они могли прочитать в её мыслях. И для этого ей не нужно было следовать за ряженными клоунами в рясах.

И всё-таки ей не убежать от себя самой. Она слишком мало ела в эти дни, чтобы полагаться исключительно на человеческую пищу, потребление которой у неё не отобрало Становление. В этом, наверное, был основной плюс «слабой» крови. За исключением, конечно, возможности появляться под солнцем. При любом другом раскладе она не могла бы вести столь блестящую двойную игру. Сейчас же она не была способна ни на что «блестящее» - дорога от участка в поисках жертвы отняла слишком много времени, и именно поэтому её, уставшую и звереющую от голода, заносит то в одну сторону, упирая в ближайшую стену, то в другую, чуть ли не роняя на асфальт. На улице ни души, ни единого попрошайки или захудалого бомжа. Как будто все нарочито испарились из города, бросая её один на один с пустым и равнодушным миром. Если ад для вампиров и существует, то он выглядит именно так – пусто, душно и голодно.

Менни злая, как распоследняя сука, она идёт, громко отпечатывая шаги стоптанных кроссовок о потрескавшийся асфальт, старается не дышать городским смрадом, смотрит во все глаза по сторонам, хоть взгляд и заволакивает знакомая пелена. Так было, когда она растерзала своего Сира, вынеся ему с ноги дверь убежища и одним точным броском пригвоздив того к деревянной стене лезвием кухонного ножа. В такт её шагам по груди бьёт полицейский значок, щёлкая и позвякивая о пуговицу на рубашке. Менни стискивает зубы, и те противно скрипят друг о дружку. «Ещё пару кварталов», - говорит она себе. «Ещё немного и я озверею, тогда мало не покажется никому». Впору лезть в канализацию и питаться разжиревшими от щедрых городских помоек крысами. Но это – запасной вариант. С таким же успехом можно сунуться в улей к пчёлам в самоубийственной миссии, ведь она прекрасно знает, что катакомбы под городом кишат кровопицами всех сортов и мастей.

В припаркованной около участка машине в багажнике лежит дробовик. Почему-то она сейчас вспоминает о нём, хотя момент совершенно неподходящий. Раньше её мучил страх за то, что кто-то полезет в её машину проверять содержимое, и тогда вскроется множество нелицеприятных подробностей её жизни. Но кто поверит, если она скажет, что в городе действительно есть место сверхъестественному? Она сама бы не поверила, если бы не столкнулась лицом к лицу с одним из них. С мыслями об огнестрельном оружии Менни заворачивает за угол, и от увиденного её глаза непроизвольно наливаются кровью; радужка расширяется, меняет окрас с привычного голубого на ярко-жёлтый, зрачки расширяются, и убогий свет подворотен становится ярче. Прямо перед ней мелькает вампирская тень – столь быстрого движения простой человек не способен спровоцировать, даже если очень постарается, и детектив прибавляет шагу, перемахивает через сетчатый забор, затем забирается на мусорный бак, с него – на крышу, с крыши на соседнее здание, всё бесшумно, на мягких звериных лапах, чтобы в конечном счёте спрыгнуть на жертву и нападающего.

- Какого черта здесь происходит? – действительно, какого? Взлохмаченная женщина пытается не смотреть на вампира враждебно, придаёт себе максимально невинный вид и даже отпускает все свои попытки омертвить организм. Действие Дисциплин всё равно кончилось. Теперь она простая смертная, живая, дышащая и не менее изумлённая происходящим. – Простите. Мне показалось, он на вас напал.

«Отдышавшись» и нервно сглотнув, Менни смотрит во все глаза на свою новую знакомую. Белая, как скатерть, щёки впали, в глазах голодный недовольный огонь. Если эта стерва нападёт на неё прямо сейчас, шансов выстоять против голодного вампира у неё немного. Разве что не подключатся аварийные резервы, и тогда они порвут в клочья друг дружку. В попытках хоть как-то выиграть время, женщина лезет во внутренний карман пиджака.

- Опустите оружие, я детектив, - она демонстрирует незнакомке своё удостоверение. – Вот мой значок. Сейчас в такое время небезопасно ходить по улицам. Все люди как с цепи сорвались. Утром разнимали драку в участке… - Менни открыто улыбается, пускает вампирше пыль в глаза. – Сцепилась парочка свидетелей. Это всё жара, наверное.

Мысли вновь уходят в сторону оставленного слишком далеко отсюда оружия. Оно бы сейчас ей пригодилось. Ей срочно нужно что-то сказать, пожелать хорошего вечера ли, или предложить проводить до освещённой улицы – да толку-то, всё равно поворачиваться спиной к той, у кого помимо странного вида бритвы есть ещё и пара острейших клыков и слишком уж быстрая реакция на всё, что происходит вокруг.

- Вы всегда ходите на ночные прогулки с ножом? – улыбка всё ещё не сходит с лица детектива Пардо, хотя ей больше хочется засадить этот самый нож в глазницу собеседнице, нежели зубоскалить перед ней, разыгрывать сомнительного качества спектакль. – Это довольно смело. Девушки в наше время предпочитают отделываться перцовым баллончиком, надеясь, что это их спасёт во время бандитских ночных перестрелок.

Отредактировано Johnny Gat (25.06.15 23:01:16)