Довольно забавное чувство, с которым мне не раз приходилось сталкиваться во время работы - когда ты видишь всё и всех вокруг, но остаешься при этом в тени. Когда черный "Ситроен" бесшумно притормозил в нескольких метрах от меня, я удовлетворенно сверила время. Значит, наши новые информаторы не подвели, чего нельзя сказать о тех двоих, ради кого я здесь. Довольно удачное стечение обстоятельств - двое за один раз, и бесполезный трус Ле Шиффр, и эта дура Линд. Вот, кстати, и она - именно в том виде, в котором ей и следовало быть. Провожая взглядом её худые и болезненно-бледные в утреннем свете ноги, торчащие из-под задранного платья, я засекаю время, выжидаю, спешка мне ни к чему, те, кому сегодня предстоит умереть, уже не имеют никаких шансов на иной расклад. Смертный приговор им был подписан, когда нам поступила информация об этом месте, подумать только, а этот предатель думал, будто он будет в безопасности, спрятавшись в кустах. Никто не уходит от СМЕРШа. Во всяком случае, живым.
Минутная стрелка делает несколько оборотов вокруг циферблата, и я выхожу на свет - пора. Пытка наверняка в самом разгаре, и момента лучше, чтобы покончить со всем этим, нельзя и представить. Я вспоминаю об излюбленном способе Ле Шиффра вытягивать из своих пленников необходимую информацию, и ухмыляюсь про себя, пытаясь предположить, на какой стадии сейчас находится этот британский агент, и есть ли у него еще шансы на то, чтобы называть себя мужчиной впоследствии. Не в моих интересах спасать его жизнь и достоинство, но мне не поступало инструкций убивать и его, поэтому придется смириться с мыслью, что я окажу этому Бонду недюжинную услугу, сама того не желая. Как иронично - Ле Шиффр использовал девчонку, как приманкой, но на самом деле приманкой был тот, кого он так отчаянно хотел получить в свои лапы. Все они в конце концов оказались в ловушке СМЕРШа, как мухи в паутине, и каждая их попытка выбраться лишь усугубляет положение.
Бесшумно крадусь по коридору, ориентируясь на эхо голоса Ле Шиффра и заглушенные мужские крики. Не могу не заметить, что относительно пыток этот трус свое дело знал, не давая жертве наслаждаться забытьем, не давая привыкать к чувству боли. Звуки безошибочно приводят меня именно туда, куда нужно, и я прижимаюсь к стене, выглядывая из-за угла. Увиденное меня почти расстраивает - эти головорезы Ле Шиффра даже не пытаются играть свои роли. Было бы удобно, сделай они за меня грязную работу, Линд не заслужила еще такой простой смерти, которую обеспечу ей я из-за недостатка времени, но этих молодцов, кажется, карты интересовали больше, чем их пленница. Что ж, тем лучше: они уже клевали носом, когда я вошла, не издав ни звука, и ни один из них не успел даже заметить, как пуля прошла сквозь затылок напарника, глушитель - незаменимая вещь в таких ситуациях. Тело одного из них, того, что крупнее, с грохотом валится на пол, и это раздражает. Мне нравится, когда все безупречно, впрочем, сейчас это неважно. Необязательно подчищать за собой следы, когда тебе предстоит грязная работа.
Девчонка уже все прекрасно поняла, и я вижу это по тому, как напряглись её плечи. Мягко подхожу к ней ближе, наслаждаясь буквально ощущаемой в воздухе паникой - незащищенность и неведение пробуждает в ней первобытные рефлексы, и это всегда действует, как вид крови на хищника. Почти ласково касаюсь её подбородка, прижимаю палец к её губам, в её расширившихся от ужаса зрачках плещется мольба и отчаяние, и я могла бы любоваться этим очень, очень долго, но времени у меня, к огромному сожалению, немного, и я лишь шепчу ей на ухо то, что она боится услышать больше всего на свете. Впрочем, она и сама уже давно должна была догадаться, и о чем же ты думала, дурочка? Что мы просто оставим тебя в покое, ограничившись твоим любовником? Ведь ты даже про него забыла, так ожидаемо.
- Не ожидала? Ну здравствуй, дорогуша, - мягко произношу я и смотрю ей в глаза, - Ты глубоко ошибалась, если полагала, будто сможешь спрятаться от нас за спиной своего нового друга.
Такая идиотка не подходила даже на роль пешки. Палец нажимает на курок до того, как она успела осознать, что я не дам ей шанса, даже если она будет сидеть смирно. Это к лучшему - Ле Шиффр быстро осознал бы, что нечто пошло не так, услышь он её крик. Ведь он прекрасно осведомлен, что мы наступаем ему на пятки, более того, каждую секунду он боится, он ждет появления черной тени кого-то из нас за своим плечом, и его панический страх прослеживается в каждом его действии, он будто бегущая от огня крыса, которая пытается прогрызть путь на свободу сквозь чужое тело. Но его время вышло.
- Пожелай ему что-нибудь на прощанье, Бонд, - стоит поставить на паузу весь мир, чтобы запечатлеть реакцию людей на то, что неясная тень вдруг отделяется от стены, и та темнота, куда каждый так боится заглянуть, материализуется. Вместе с тенью приходит и тишина, давящая, сводящая с ума, оглушительная тишина, за которой не слышно даже молитв, потому что молиться уже слишком поздно, да и некому. Однако если для Ле Шиффра эта тишина сродни похоронному колоколу, то британский агент, пусть он и не видит меня, лишь слышит голос за своей спиной, да и неспособен он уже мыслить трезво, подсознательно понимает, что сегодня судьба подарила ему шанс, ведь даже в его состоянии он не может не почувствовать исходящий от его мучителя кисловатый запах страха. Такова уж человеческая природа - даже будучи осведомленными о неизбежности приближающейся смерти, с ней все равно вступают в мысленные торги, и когда приходит час, до последнего боятся расстаться с жизнью. Хотя, казалось бы, что оставалось в жалкой жизни этого червяка, что заставляло его так судорожно за неё цепляться? Впрочем, это уже было совсем неважно.
- СМЕРШ, - змеиное шипение соскальзывает с моих губ, оседая в этой густой тишине, и Ле Шиффр пытается оправдаться, пытается вымолить лишние секунды, но он уже смотрит в лицо своей смерти и смолкает под моим взглядом, - Вы идиот, вор и предатель, к тому же еще и трус, а Советский Союз не прощает измен. Признаете свою вину?
Его губы беззвучно шевелятся в признании. Тихий хлопок выстрела заглушает пение птиц за окном. Моя работа, казалось бы, закончена, но оставить без внимания Бонда было бы невежливо, и я подцепляю пальцами его безвольно упавший на обнаженную грудь подбородок, внимательно разглядывая его лицо, запоминая, запечатлевая в памяти, однако этого недостаточно.
- Сегодня тебе повезло, у меня нет приказа тебя убивать. Можно сказать, что твою жизнь спасла ошибка, - тихо произношу, выуживая перочинный нож и мягко придерживая второй рукой привязанную к стулу ладонь британского агента, - Но я оставлю тебе кое-что на память. Может быть, ты еще будешь играть против кого-нибудь из нас, и тогда ни о какой ошибке не будет даже речи.
Четыре глубокие алые полосы на тыльной стороне ладони складываются в символ, понятный лишь моим коллегам. Теперь мистер Бонд заклеймен, а что может быть хуже, чем потерять даже часть своей маски для секретного агента? Кровавая отметина рано или поздно превратится в мишень, а я так люблю отсроченные финалы.

***

Ей всегда нравилась эта атмосфера, обычно царящая в подобных заведениях - шум и всеобщее напряжение, безучастной свидетельницей которых она была, помогали расслабиться, собраться с мыслями, анализируя происходящее и наблюдая за всеми издалека. Самое важное - правильно выбранная точка обзора, и барная стойка подходит как нельзя лучше, если не хочешь привлекать к себе лишнего внимания, слиться с толпой, раствориться в ней, прислушиваясь к обрывкам чужих разговоров, но не вникая в них. Обычно в них ничего любопытного: простые беседы игроков, жаркие споры и ставки, оценка противников; а Черная Вдова не интересуется этими забавами для богатых ублюдков, которым не хватает адреналина в жизни. Она презирает этот азарт, заставляющий их снова и снова брать в руки карты, надеясь на удачу, более того, молясь о везении. Наташе это кажется бездумным, легкомысленным расточительством, и она смотрит на них свысока, ведь столько раз в своей жизни слышала молитвы о жизни. Удача - женщина непостоянная, и лучше не испытывать её лимиты ради какой-то игры. Впрочем, сегодня ей на руку везение её "подопечного" - он так опьянен им, что буквально не замечает ничего вокруг себя, к тому же, пребывает в хорошем расположении духа, а люди счастливые бывают поистине чудовищно опрометчивы и рассеянны. К тому же, он сам придумал ей легенду, и Наташе даже не пришлось в очередной раз лгать. Томаш Дворжак, несмотря на положение и важность доверяемых ему дел, проявил себя как человек темпераментный и простой, как валенок, но обладающий при этом редкостной долей самомнения, свойственного исключительно мужчинам. Он настолько был уверен в несостоятельности женщин как существ, способных к какой-то мыслительной работе, что и её тоже воспринял то ли как простую воровку, то ли как пешку каких-то подпольных организаций, и наивно полагал, будто пани Романовой нужны лишь его деньги, о которых он пекся, судя по всему, больше всего на свете. И Наташа рада была сыграть для него роль, которую он сам же и сочинил, несмотря даже на то, что при таком раскладе он, безусловно, подозревал её и не выпускал из виду, однако ничего нет легче, чем украсть одну вещь в тот момент, когда все внимание занимает тщательная охрана другой.
Потому что СМЕРШу были ни к чему его деньги. Зато до тех документов, которые ему сегодня передали для дальнейшей транспортировки, им дело было. И целью Вдовы была именно та неприметная папка, которую он предусмотрительно держал под пиджаком, но при этом не придавал ей такого значения, как деньгам. Куда легче, конечно, было бы просто убрать его и забрать бумаги, но Наташе нужно было знать, кому они были предназначены, иначе никакого смысла в операции просто не было. Впрочем, она еще не догадывалась, что сегодняшний вечер станет решающим для них обоих.
Когда среди прочих в толпе появляется новое лицо, Романова чуть напрягается, прищуриваясь, и вдруг её пробирает смех, который ей едва удается сдержать, лишь растянув губы в загадочной улыбке. Мир тесен, и это кажется ей редкостной иронией, когда она встречается взглядом с мужчиной, черты лица которого заставляют вспомнить одну давнюю историю, и, судя по выражению его глаз цвета ледяной стали, он тоже ничего не забыл.
- Добрый вечер, мистер Бонд, - она прекрасно умеет делать вид, будто бы ничего не произошло, и в её голосе - бархат, за которым невозможно различить фальши или истинных эмоций, как и в любой светской беседе, однако сейчас дела принимают оборот куда более серьезный, - Прекрасно выглядите, - в интонации проскальзывает едва уловимая насмешка, непонятная со стороны, ведь только им двоим известно, в насколько неудобоваримом состоянии находился он во время их последней встречи, - Вижу, у вас есть вкус на такие заведения.